Юрий Калашников

«Крестики белых снежинок…»

Об авторе: Родился в 1963 году в Измаиле, Одесской области. Член Национального союза художников Украины. Издан сборник стихов в 2009 году. Публикации в «45 Параллель, «МК RU».

* * *
Ночью будит вой сирены,
значит мы среди живых
и от взрывов наши стены
не взлетают с мостовых.

Чудо, может быть, случится.
Тяжело с конца зимы.
По любимым бледным лицам
вижу, как стеклянны мы

до прозрачности, до света
с потаенной стороны,
как раскаяньем согреты
тени и моей вины.

Что до них большому горю?
Вдруг отступится от нас,
как проклятье из историй,
вспоминаемых сейчас.

* * *
Крестики белых снежинок
с райских погостов летят.
Чёрная ветка, как инок,
тянется в небо. Молчат
птицы на кущах высоких.
Сверху земля не видна.
Снизу такие же строки,
только другая цена
новым ошибкам, похожим
на приближенье к душе,
не осуждаемой строже
грешной. И хватит уже.

* * *
Над нами проплыл дирижабль,
наполненный звоном осиным.
И лета нам было не жаль,
и яркие грозди рябины
без зерен медовых могли
рассыпаться до горизонта.

Какие короткие дни,
наверное, в прошлом каком-то.
А ночи похожи на пресс
с беззвездным и каменным небом.
Опять кто-то рядом исчез,
как будто прохожим и не был.

* * *
Земля, взрыхленная войной,
болеет зимними дождями.
Без снега маятник ночной
мелькает искрой между нами,

вот-вот погаснет от воды,
но разделять не перестанет.
Вот здесь предчувствие беды,
а там ее итог мерцает.

И ты меж болью и огнем,
еще не воткнутым надолго,
не знаешь мира и о нем
не говоришь ни с кем – без толка.

* * *
Облако с подсветкою внутри
на вечернем небе затмевает
две звезды над речкой или три?
Кто их отражения считает
кроме наблюдателей ночных,
в темноте все знающих о чуде.
Плохо, если как-нибудь без них
вечер начинаться новый будет,
без меня, без пары лишних звезд
в этом хореическом мирочке.
Потому бы я себя привнес
и луну, как временную точку.

* * *
Кораблики с горящими свечами
в былое по течению плывут.
Закрытыми мечтанием очами
оцениваешь внутренний маршрут
за дымку позабытых представлений
и образов, невидимых для глаз.
В слепящем центре солнечных сплетений
мечты полузатопленный баркас
находишь словно облако без неба.
Так память верит только красоте,
а небо от провинций до Эреба
снижается, готовясь к темноте.

* * *
Ситцевое платье
в жёлтых хризантемах.
Солнце ниже пирса.
Вечер. Много лет…

…Ты меня дразнила
капитаном Немо.
Я немел всё больше,
повернувшись вслед
маленькой фигурке,
уходившей с пляжа…

День тот растворился,
как морская соль.
Время закрутилось
в жизненную пряжу.
Как же звали эту
милую Ассоль?

* * *
Как крестик на ветке, как сор без избы
тревожно молчишь, наплывая
янтарною каплей на место стрельбы,
к пространству без солнца взывая

о чём-то своём. Но не тронет огонь
крыло с перепончатой долькой.
Строка догорит и согреет ладонь
ещё не известно насколько.

* * *
Текут все линии из точки
пересечения судеб.
Листы. Опавшие листочки.
Дожди для тех, кто не окреп,

не отрешился для отрыва
от ветки, счастья. От себя.
Река. Тень погруженья. Рыба
с глазами, полными огня

уже совсем другого мира.
И в этом всё – и суть, и муть,
и вниз толкающая сила
иного воздуха глотнуть.

* * *
Всё ищу и ищу лучшие эскизы осени
захожу в них
(во дворы без солнца, все сплошь в листве клёнов)
фотоаппарата нет
фотографировать некого
только коты (им всё равно)
и стаи голубей

старушки смотрят доверчиво
(какой из меня жулик)
и они мне улыбаются
а солнце в контражуре
золотит их волосы без париков

время одуванчиков

не уноси этот стих
безвозвратно как меня

* * *
Глубина небесной выси
перевернута в реке,
облака в воде повисли
от зенита вдалеке.

Не замечена потеря
легкой тени серебра.
Отраженьям я не верю,
если мало в них тепла.

И смотрю на птиц летящих
между небом и землей.
Я ведь тоже настоящий,
хоть от счастья сам не свой.

* * *
Прохлада почти осязаемо
течет невысокой рекой
над крышами старой окраины,
над тихой чертой городской.

Прозрачной предвестницей нового
периода легких потерь.
С тяжелыми кончено. Сонного
нектара испить бы теперь.

Так нет же, остывшие часики
уже на секунду спешат.
Вселенского хода участники
и просто живая душа.

* * *
И флоксы в дождь, и белый ворот
у тучи чёрной. Вниз скользя,
свет говорит без оговорок,
что легче жить, произнося
короткие слова прощенья
всему, что держит и болит.

Цветное осени смущенье
не тонет в небе, а летит
как журавли на юг, как счастье
всегда неведомо куда.
И посетившее ненастье
не остаётся навсегда.