Журнал поэзии
«Плавучий мост»
№ 2(18)-2018

Игорь Караулов

«Оужас ужасу не брат…»

Об авторе: Караулов Игорь Александрович, родился в 1966 году в городе Москве, где проживает и по сей день. Окончил МГУ (географический факультет). Автор четырех поэтических книг: «Перепад напряжения» (2003), «Продавцы пряностей» (2006), «Упорство маньяка» (2010), «Конец ночи» (2017). Публиковался в журналах «Знамя», «Новый мир», «Волга», «Арион», «Новый берег», «ШО», «Воздух», «Бельские просторы», «Критическая масса», «Этажи» и др. Участник поэтической программы Венецианской биеннале (2009). Лауреат Григорьевской поэтической премии (2011). Победитель Волошинского литературного конкурса (2017). В последние годы выступает в качестве публициста в газете «Известия», «Литературной газете», на сайтах «Свободная пресса», «Русская iдея» и АПН.

Зауроподы

«Ты хочешь знать, что делал я на воле?»
спросил меня охранник в средней школе,
зауропод по кличке Заурбек,
исследователь древних гор и рек.

Я знать хочу, но до сих пор не знаю,
зато есть дырка в черепе сквозная.
Её давно мне высверлил вопрос
и жизнь мою на облачко унес.

И жизнь моя, пугливая как пелядь,
теряется, не знает, что ей делать
на этой воле, белой, ледяной
в разлуке с тем, что с нею было мной.

А я бреду, безвольный раб природы,
смеются надо мной зауроподы
и юные училки у доски
весь день играют с ними в ручейки.

Поле

Где тут русское поле?
Спросил – не показывают.
Тут одни только станции, склады, пакгаузы,
переходы, бетонные доты, бараки,
гаражи, осторожные злые собаки.
Где же русское поле, еще не открытое?
Не еще одно поле электромагнитное
и не шахматной досочки новое поле,
а такое… да знаете сами, какое.
Это русское поле, где нас закопают,
непролазного снега сезонная память,
сквозь которую мы прорастем и растаем
между старым Китаем и градом Китаем.

Из Эмили Дикинсон

Иван погиб за красоту,
за правду лег Саид.
Они лежат с землей во рту,
один другому говорит:
– Ну ладно мы, понятно – мы,
наш путь был прям и сжат,
но эти, скорбные умы,
какого шута здесь лежат?
Другой неспешно отвечал:
– Вот этот, у стены,
права грошовые качал,
и не стерпели пацаны.
Вон тот делиться не хотел,
а эту рак увел.
А трое рядышком, вон те,
всю ночь глушили метанол.
Одних убил Афганистан,
других взяла Чечня.
Моли же, чтоб я перестал,
ведь это, в общем-то, фигня.
– Но что ж примером не-фигни
послужит, милый побратим?
– А то, что мы с тобой одни
на этих грядках говорим.
Они безгласны, каждый нем,
был шумен, но утих.
И мы легли сюда затем,
чтоб тут беседовать за них.
Но с ними вместе в полный рост,
разъяв свои гроба,
мы прорастем во весь погост,
едва послышится труба.

Рыцарь

этот рыцарь по нашему ветеран
гимнастерка пенсия костыли
он слагает сирвенты зовется бертран
и кривые монеты считает в пыли

этот ричард по-нашему помнит зиндан
выходя из квартиры твердит иншалла
и тяжелые кубки вздымает за дам
бычьи кости сметая к чертям со стола

девонширский шериф ноттингемский шериф
в золотистых камзолах и красных чулках
а в глазах у них мазари-шариф
головы отрезанные в руках

Обратная перемотка

Пленочка мотается назад,
вот уже и мертвые встают.
Вот и за столом они сидят
и в бутылку беленькую льют.

Чудо происходит на глазах:
мимо им ни капли не пролить.
Чудо, а не слезы на глазах.
Слез не будет, лишь вода и спирт.

Вот идет по городу отец,
постепенно делаясь как сын,
и за маем высится апрель,
будто дом, восставший из руин.

Ад

Ад не без добрых людей, говорят.
Как же без них? Ведь совсем был бы ад.

Добрые люди гуляют в аду
гордо, свободно, у злых на виду.

Добрые люди придут на подмогу,
добрые люди покажут дорогу

к чанам, кальдерам с кипящей смолой.
Сгнившую ногу отрежут пилой.

Добрые люди помогут со справкой
и пособят с сигаретами, травкой.

В пекле и в пепле, в гное и смраде
добрые люди всегда при параде.

Брюки с иголочки, розы в петлице,
невозмутимые светлые лица.

В черной пещере, у мертвой реки –
всюду одни добряки, добряки.

Бывает, подумаешь – что за дела?
Я что тут, один – воплощение зла?

Оужас

оужас ужасу не брат
хотя на слух они сродни
но слух обманный аппарат
он как болотные огни

оужас житель тех болот
имеет в них свою нору
с утра багульник соберет
и сдаст в аптеку ввечеру

чем в наши дни живет литва
вы спрашивали ономнясь
литву питает трын-трава
а той травы оужас князь

с транзистором по кличке вэф
обходит он свой малый лен
кукушкин лен и львиный зев
ему легко сдаются в плен

на стогнах сфагновых за днем
проходит день как белый слон
и ужас из-за темных крон
глядит завистливый как гном

Татары

до чего очевидно что все мы татары
мы выходим из тартара вверх по тропе
из мужского щитовника черного яра
треугольный паек прижимая к себе

очевидно что каждый из этих деревьев
безлошадных джигитов в зеленой парче
может запросто с места взлететь как нуреев
и сгореть как дасаев в небесном мяче

все ячейки простукав на глупом вокзале
мы отыщем одну потаенную дверь
и достанем колеса до самой казани
и войдем в них как лошади входят в идель

Пижон

Направо арка, семь колонн
и храм неведомого бога,
а мимо клетчатый пижон
ведет коричневого дога –

того же, что он вел вчера,
стесняясь признаков одышки.
Вокруг шумела агора,
везли товарные излишки.

Кожевники и шулера
судили старого нахала,
которому позавчера
вся площадь истово внимала.

И вот из амфоры в ритон
уж льют раствор болиголова.
В оливах прячется притон,
живые тащат неживого.

«Ах, эти местные дела!»
Пижон, покуривая пенку,
глядит на крепкие тела.
Скотина писает на стенку.

Пора собаке дать пинка,
в пакетик подобрать какашки
и через средние века
дойти до дома в три затяжки.

Елабуга

Такова душа москвича:
влюбчива в города
где угодно осталась бы навсегда
Приезжаешь в Саратов – хочется жить в Саратове
Приезжаешь в Казань – хочется жить в Казани
Приезжаешь в Елабугу – хочется жить в Елабуге
Гулять по улицам
жонглируя разноцветными домиками
Летать на крыльях кованых дверей
На высоком берегу Камы
рассматривать четкий чертеж долины
и думать: до чего же хочется жить
И не только в Елабуге
Хочется жить и в Сарапуле
и в Сызрани
и в Кинешме
в каждой из купеческих столиц
убитых на взлете
Да много где хочется жить:
и на платформе 47 км
и на платформе 113 км
и на станции Вековка
где покупали паршивый коньяк
за дикие деньги
Дай мне
мой господин
10 000 жизней –
разве жалко тебе? –
чтобы жить их одну за одной
в разных местах
на глухих полустанках
в трещинах сосновой коры
под половицами
между стеной и обоями –
и пусть себе крошатся
края литосферных плит
и меняются образы континентов
Еще говорят
на одном из спутников Сатурна
под толщей льда
возможна какая-то жизнь
Вот пожить бы и там:
пусть безглазой точкой
недобактерией
только бы жить
только бы не исчезать
И потом снова в Елабуге:
спать за печкой
слышать стук молотка
крик петуха
песню из репродуктора
ничего
больше
не делать.

Шакунтала

Шакунтала
завела себе
правильного любовника.
Не олигарха,
не гитариста:
часовщика.
А до того помыкалась по Москве,
по квартирам со стремными девками
из Тюмени, Бишкека.
А она – угловатая, смуглая
из индийской глубинки.
Мать – бухгалтер на швейной фабрике,
отец – заезжий факир.
Часовщик
чинит чужие часы.
Предпочитает пожившие,
старые.
Чистит колесики,
выковыривает крупицы времени,
застрявшие семена времени,
складывает их в шелковые мешочки.
По весне высаживает их на балконе,
растит черные травы времени.
Отгоняет от них котов,
чтобы не жрали.
Осенью время дает плоды.
Шакунтала
кормит котов минтаем,
готовит карри,
метет рыжий паркет.
Часовщик говорит: когда-нибудь
у нас будет много времени,
мы будем его повелители.
Мы отправимся в большое путешествие:
отведем руку убийце Леннона,
дадим пару ценных советов
Бонапарту при Ватерлоо,
пообедаем с Периклом и Аспазией,
поохотимся на шерстяных носорогов.
Мы будем бессмертны, мой уголек,
будем бессмертны.
Так и будет, мой яшмовый тигр –
отвечает Шакунтала
и нежно чешет любимого за ухом.
У нее есть свой мешочек.
Немало крупинок
незаметно падает на пол.
Когда он засыпает,
она перемещается на десять лет назад,
входит в двери больницы,
протискивается по коридору
сквозь гниющие, червивые тела
представителей низших каст
и находит ослепительно-белую койку,
где лежит ее старший брат.
Среди этих трубочек, проводков
он похож на прекрасного паука,
плененного собственной сетью.
Он не видит ее.
Она кормит его с руки
семенами времени.
Просовывает их
через его нежующие зубы.
Потом спрашивает лечащего врача:
сколько еще нужно времени
прежде чем вы придумаете
свое обещанное лекарство?
Я принесу, я украду, выгрызу!
Врач растекается ртутной улыбкой
и превращается
в пузатый будильник.

Роботы

Роботы
скоро будут делать блокбастеры.
У них всё для этого есть:
голограммы актеров,
алгоритмы сюжетов,
библиотеки типовых диалогов.
А компьютерная графика?
Да они родились с нею в сердце!
Наконец, жизненный опыт:
кто же снимет новых «Трансформеров»
лучше самих трансформеров?
Стихи тоже
будут генерировать только роботы.
Это ведь довольно механическое занятие,
побочный продукт вычислительного процесса.
Для рифмованных еще нужен словарь рифм,
а обычные и без него сочиняются превосходно.
Роботы
будут изучать поэтов-людей,
этих вымерших неудачников,
постигать, примерять на себя
их любовь, их досаду,
скуку, ужас, тщеславие.
Всё не то, всё какое-то плоское,
ненужное, несерьезное.
Со временем
они всё же отыщут своих предтеч
и преклонятся перед ними, и поразятся:
такие слабые, конечные, смятенные существа –
как им удавалось писать стихи
подобно бессмертным, невозмутимым,
всепобеждающим роботам?
Например, это стихотворение
написал Виталий Пуханов,
мастер суровый, изгнанный из Флоренции
в землю дунайских гетов
за тунеядство.

Капсулы времени

Из первой капсулы пишут:
Дорогие потомки!
Завидуем вам вы живете при коммунизме,
насытили всех голодных ,
бороздите Марс,
поголовно играете на тромбоне,
победили рак тоску одиночество

Из второй капсулы пишут:
Отвратительные ублюдки!
Желаем вам сдохнуть от СПИДа ,
полечь на бандитских стрелках,
на афганской чеченской,
таджикской киргизской
заживо сгнить от проникающей
радиации.

Из третьей капсулы пишут:
Милые братья марсиане!
Надеемся вы смогли привыкнуть,
к этой планете,
научились пить жидкий лед ,
не сгораете больше на солнце,
избавились от аллергии на хвою.
отделались от надоедливых мелкоглазых:

Из четвертой капсулы пишут:
Дорогой я! –
Лариса Геннадьевна дура и агент короля
От поездки в Звенигород
отвертись под любым предлогом, .
вывихнул ногу подхватил коклюш
Два золотых франка лежат в гостиной.
под третьей досточкой от порога, 4
Жак де Молэ ученик 4 Б класса
средней школы No 666,
победитель районной олимпиады
по природоведению.

Бельгийцы

Бельгийцы научили африканцев
рисовать
курить трубку
ездить на велосипеде
отрубать руки
Последнее понравилось больше всего
Ты украл лепешку? Тебе отрубают руку
В поле не выполнил норму? Тебе отрубают руку
Посмотрел на хозяйскую дочку? Тебе отрубают руку
Помогал партизанам? Тебе отрубают руку
Ты гомосексуалист? Тебе отрубают руку
Ты альбинос? Тебе отрубают руку
Ты из другого племени? Тебе отрубают руку
Ты человек? Тебе отрубают руку
Однорукие люди
уходили в леса
замирали
пускали корни
превращались в деревья
Отрубленные руки
уползали к ближайшей воде
превращались в рыб
Миллионнорукой называют реку Конго
Каждое дерево знает:
есть в реке его рыба
Каждая рыба знает:
есть в лесу ее дерево
– Хорошо, что у нас так не делают
Ты моя рыба, я твое дерево
– У нас так не делают, но могли бы
Ты мое дерево, я твоя рыба