Журнал поэзии
«Плавучий мост»
№ 4(20)-2018

Немецкая эпиграмма

Перевод Вальдемара Вебера

От переводчика
Первоначальная форма греческой эпиграммы – не сатира, не ироническое короткое стихотворение, не язвительная насмешка. Это надпись на предметах, надгробиях. Лишь порой в греческих эпиграммах появляются элементы игры, комического изображения людских пороков. В Древнем Риме жанр эпиграмм продолжает оставаться серьезным, но в него постепенно вкрадываются сатирические тона. Сатиры Марциала, вернувшиеся к читателю в период позднего Ренессанса, переведенные на многие языки, вызвали к жизни новый жанр европейской эпиграммы. Немецкая литература не была в этой области исключением. В 18-ом веке сей жанр стал настолько популярным, что у Георга Лихтенберга, создателя великих афоризмов, даже вырвалось однажды с раздражением: «Эпиграммы сыпятся на нас подобно дождю, молниям и граду». Время от времени немецкие поэты пытались возвратить эпиграмме серьезность, классичность, но каждый раз из этих попыток рождалось что-то новое, не похожее на предыдущее: например, Брехт не случайно назвал свои «Буковские элегии», соединившие язвительно-сатирическую интонацию эпиграммы с восточной традицией короткого стихотворения, – именно элегиями, намекая на античную изначальность жанра.

Георг Рудольф Веккерлин (1584 -1653)

Эпитафия госпоже С.

Здесь возлежит царица склок и ссор.
На цыпочках ходите близ могилы.
Не разбудите злобствующей силы –
Час не ровён. И тут затеет спор.

Священнику, сравнившему количество волос
на своей голлове с количеством своих грехов

Святой отец, позволь задать вопрос:
Зачем душой кривишь перед народом?
Пускай все меньше у тебя волос,
Зато грехов всё больше с каждым годом.

Мартин Опиц (1597 – 1621)

Эпитафия Сильвию

Всю жизнь сумел прожить он без потерь.
Не делал даром ничего на свете.
Лишь оттого страдает он теперь,
Что даром все читают строки эти.

Андреас Грифиус (1616 – 1664)

Скупой Буск

Скупому Буску в девяносто лет
Чахотка смертью пригрозила.
Буск в ярости! Он любит жизнь? – Да нет,
В пятнадцать крецеров влетит ему могила.

Камилле

Все псы кидаются на мужа твоего.
Видать, с сохатым путают его.

Даниель Георг Морхов (1639-1691)

Служба

Что ноша службы тяжела – понятно и без слов:
Вот почему взвалить ее не прочь мы на ослов.

Женитьба юноши на старухе
и старца на девице

Юнец женился на старухе.
Седой старик на молодухе.
Не нам судить их. Им виднее.
Но все ж, видать, второй умнее:
Теперь паши, юнец, всегда
Один на поле скучном,
Старик же может иногда
Подумать о подручном.

Кристиан Грифиус (1649-1706)

Читая «Одиссея»

Заманивала дорогих гостей
Цирцея в глубину своих покоев
И там свиней творила из героев.
Наш век творит героев из свиней.

Кристиан Вернике (1661-1725)

Опытность при отсуствии ума

Обычай сей не нами заведен;
Считают: коли стар – уже умён.
Но опыт без ума – старик слепой,
Шагающий протоптанной тропой.

На Астольфа, высокопарного пиита

Он зверя описал нам, что в лесах
Живет и в дуплах исполинских спит,
Что в скалах кружит, рыщет в небесах
И странников в пустыне не щадит.
Высокий этот слог столь сладостен для слуха –
Ты думаешь: «О, лев!» А это муха.

Иоганн Кристиа Гюнтер (1695 – 1723)

Женщины и книги

Женщины и книги! Сладостные миги.
Но кто захочет вечно возлежать на книге? !

Абрахам Гютхельф Кестнер (1719 – 1800)

Прекрасное в трагедии

«Я порешу себя!» – со сцены в зал
Кричал злодей, срываясь до фальцета.
Никто его удерживать не стал.
Но разве не прекрасно это?

Одному виртуозу

Орфей всевластным пеньем укрощал
Свирепость львов и неприступность скал.
Ты большего достиг. О благодать!
Ты наших дам заставил замолчать.

Памятник

Тот, кто весь век глумился над пиитом,
Решил ему воздвигнуть монумент.
Не проще ль хлеба в нужный дать момент,
Чем после смерти потчевать гранитом?

Готхоль Эфраим Лессинг (1729-1781)

Читателю

Те, что Клопштока чтят, читают
Его едва ли – вот беда!
Пусть нас поменьше почитают,
Зато читают иногда.

Тракс и Стакс

– Тракс, как понять поступок твой лихой?
Ты спятил, что ль – жениться на глухой!
– Вдвойне, мой Стакс, несчастен жребий мой –
Ведь я к тому ж считал ее немой! ..

На Доринду

Лицом Доринда – ангел Божий.
Как небеса, глаза ее ясны.
Ну, косолапа чуточку, так что же?
Лик ангела,
Копытце сатаны.

Авар при смерти

Свой капитал Авар больнице в дар назначит:
Пусть искренней слезой наследничек поплачет.

Любителю произносить надгробные речи

Как тошен твой высокопарный слог!
Все выдает фальшивую игру.
Чтоб на моей могиле ты не смог
Речей читать, возьму да не умру!

Доктору О.

Всегда «герр доктор», никогда – «отец»
Зовет тебя сынишка-сорванец.
По-видимому, не желает мать
Привычке лгать столь рано потакать.

На Фабулла

От всех родных, супруги и прислуги
Лари свои решил Фабулл замкнуть –
Чтоб кто-нибудь однажды на досуге
В их пустоту не вздумал заглянуть.

Люцинде

Ничто ее уже не вгонит в краску,
Ни пошлость, ни позор, ни грех.
Хоть всем её делам придай огласку,
Ей все равно – в ответ лишь наглый смех.
Ах, покрасней хотя бы от стыда,
Что ты не покраснеешь никогда!

Георг Кристоф Лихтенберг (1742 – 1799)

Эпитафия господину Б.

Он покоится здесь и не лицедействует боле.
Словом: здесь похоронен Иоганн Кристоф Б.
Несмотря на свой патриотический образ мыслей,
Скорей – антология немцев, нежели немец.
Вся его жизнь была эпиграммой,
Так как умнейшую мысль он приберег напоследок: почил.
Да, но ведь книги его раскупались довольно охотно?
Нет сомнения в том, что однажды его издадут
На бумаге гораздо добротнее прежней!

Красивой девушке,
которая была очень набожна в церкви

Лишь кротость и смирение в глазах
Люцинды нашей – каждому движенью
Сопутствует раскаянье в грехах,
И каждому – призыв к грехопаденью.

Иоганн Готфрид Гердер (1744 – 1803)

Совет

Тех, что чтят тебя лишь из боязни,
Избегай, как проказы и казни.
Ты с повадкой змеинной знаком?
Уважая тебя из боязни,
В страхе жалит змея – вероломно, молчком,
Трепеща пред твоим каблуком.

Готфрид Август Бюргер (1747 – 1794)

Утешение

Когда тебя злоба чужих языков
Ужалит, утешься вопросом:
Не самые ль зрелые те из плодов,
Которые нравятся осам?

Леопольд Фридрих Гюнтер фон Гекинг (1748 – 1828)

Полю

Известно всем, что для потомков пишет
Свои стихи неутомимый Поль.
Однако наше ухо их не слышит.
Пиши, пиши для них! А нас – уволь!

Иоганн Генрих Фосс (1751-1826)

Опечатка

Внемли, друг Рольф, разумному совету:
С наборщика за опечатку эту
Не взыскивай! В ней скрыта, без сомненья,
Вся прелесть твоего стихотворения.

Мой цирюльник

Имеет редкий дар цирюльник мой.
Он столь медлителен, столь тщателен – беда.
Покуда занят левою шекой,
На правой снова лезет борода.

Фридрих Шиллер (1759-1805)

Наилучшее
государственное устройство

За таковое признать могу я лишь то, что дарует
Разуму крылья – взамен способа, как размышлять.

Иоганн Кристофор Фридрих Гаук (1761 – 1829)

Лейбмедик Тиль

Ах, право, не стоит гадать, отчего
Тиль-лекарь, врачующий всех,
Лечить отказался себя самого.
Самоубийство – грех.

Фридрих Кристофор Вайсер (1761 – 1836)

Тост

Ральф, говорят, твой новый труд
Посмертно внуки издадут.
Я поднимаю свой бокал
За то, чтоб ты не умирал.

Генрих фон Клейст (1777 – 1811)

Крестьянин, выходя из церкви

Какие благие псалмы выбрали нынче для пенья!
Их номера загадал я в лотерею вчера.

Несведущему критику

Прежде, чем нас обучать искусству письма, в совершенстве
Должно тебе, дорогой, чтенья искусство постичь.

Фридрих Рюккерт (1788 – 1866)

Старая пословица на новый лад

Словам, что правда лишь на дне бокала,
Как видно, время самое настало.
Взаправду надо нынче пьяным быть,
Чтоб захотеть о правде говорить.

Франц Грильпарцер (1791 – 1872)

Радикалы и консерваторы

Две парии разноликие,
По-разному нареченные:
В одной – звери дикие,
В другой – прирученные.

Генрих Гейне (1797 – 1856)

* * *
Вы меня не понимали,
Понимал я редко вас.
Но едва в дерьмо попали,
Как поладили тотчас.

* * *
Вновь я здесь, где мы с нею в любви поклялись,
Говорили друг другу: верь!
Там, где слёзы когда-то её пролились,
Только змеи роятся теперь.

* * *
Когда мне плоть смирять случалось,
Казался раем мой удел.
Ну, а когда не удавалось,
Я не особенно жалел.

* * *
Едва ты прижалась ко мне, как – о чудо!
Душа воспарила к святым небесам.
Пускай полетает, я думал, покуда
К медовым твоим припадаю устам.

* * *
Я муки свои вам поведать решил,
Зевоты сдержать недостало вам сил.
Но стоило муки мне в рифмы облечь,
Услышал от вас я хвалебную речь.

* * *
Во хлеву огромном Бога,
Называемом землею,
Каждый ясельки имеет
Со своим особым кормом.

Генрих Лейтхольд (1827 – 1879)

Меценат

Благоволил талантам и успеху
Своих клевретов добрый князь не раз.
А коли дара не было – прореху
Он орденом залатывал тотчас.

Элементарный урок политики

Учти, сынок: правитель хитрый наш
В театре кукол властвовать привык.
Здесь управляем каждый персонаж
Невидимыми нитками интриг.
Но в странах мудрых принцип не таков –
Там держат всех на лентах орденов.

Макс Кальбек (1850 – 1 921)

Одной красавице

Зубы, локоны, цвет лица –
Все в ней подделка, все до конца.
Не подделка – лишь сердце одно:
От природы фальшиво оно.

Эпитафия некоему автору

В разгар труда, в минуту вдохновенья
Сказала смерть ему: «Оставь сонет!
Вослед творцам уходят их творенья,
Ты ж поспеши стихам своим вослед».

Отто Эрнст (1862 – 1926)

Карьера

Вокруг себя струя елей волшебный,
Он воздавал и дьяволу, и Богу –
Вот почему по лестнице служебной
Он опускался кверху понемногу.

Людвиг Фульда (1862 – 1 939)

Предосторожность

Тебя укоряют – ты скрытен, мой друг?
Но разве обиден упрек?
Незапертым держат порожний сундук,
А злато кладут под замок.

Коварство смысла

Речь – серебро, молчанье – злато.
Пословица ни в чем не виновата,
Когда брюзжит ворчун, на всех сердит:
«Не всё то злато, что молчит!..»

Бертольт Брехт (1898 – 1956)

С чувством стыда

Семь лет мы ели хлеб палача.
Семь лет мастерили телегу войны.
Племя порабощенных, выходим в поход
порабощать других.

Не доверяй

Ни зрению, ни слуху своему
Не доверяй, поэт.
Ты видишь пред собою тьму.
Быть может, это свет!

Срочно

Правительства составляют
Пакты о ненападении.
Человек,
Составь завещание.

Моей матери

Когда она, наконец, угасла, ее предали земле.
Цветы над нею цветут, бабочки пляшут.
Она была так легка, что едва ощущалась землей.
Сколько же надо страдать, чтоб достичь невесомости этой!

Эдлеф Кёппен (1893 – 1939)

* * *

Герману Казаку

Всего на день погрузиться в тишину!
Всего на день остудить голову
в полевых цветах,
расслабить руки, забыться сном:
чернобархатным, сладкозвучным –
всего один день
ее убивать.