Полина Синёва

Стихотворения

Об авторе: Родилась и живёт в Воронеже. Стихи публиковались в журналах и альманахах «Октябрь», «Вавилон», «Волга», «День и ночь», «Ковчег», «Зарубежные записки», «Белый ворон» и других изданиях. Автор книг «Девочка-речь» (1997 г.), «Полтора путешествия» (2005 г.), «Возвращение в алфавит» (2010 г.).

* * *
Идешь обратно с посиделок поздних.
Рука с трудом нащупывает воздух,
чтоб опереться и продолжить путь.
Пространство незнакомое, кривое,
у тротуара – плеск чужого моря,
не видно звезд и некуда шагнуть.

Не припасен ночлег, гнездо не свито,
но вяжет ночь свой бесполезный свитер,
свой безразмерный кокон шерстяной.
Ворсистый он, как темнота на ощупь.
Слепой Гомер пересекает площадь
ее изнанкой, той же стороной.

Шумит песок, по-прежнему не спится.
Хоть глаз себе коли блестящей спицей,
кривым крючком, дешевою блесной,
там – никого. Вот с этими словами:
так вы – последний? значит, я – за вами, –
тебя приходят разбудить весной.

* * *
Нам океана гул не переплыть,
глотая километры звездной пыли.
На ультразвук пора переходить,
как переходят улицу слепые.

На стрекот, щебет, на безгубый крик,
на темноту шершавую в ладони,
на танец пчел и музыку глухих –
родной язык рожденных в Вавилоне.

* * *
Свет отражается в линзе, в осколке, в капле,
рвется на части, как клочья горящей пакли,
и закипает, как жаркий пчелиный рой.
Потом оплывает солнце за косогором,
цедит из ложки, сладким течет кагором,
бурым, кровавым, закатом, густой смолой.

Что за река? Тяжелая и ночная,
лодку пустую волною тугой качая,
черная, огненная, ледяная, немая ртуть,
висмут расплавленный, адский ядреный вермут,
вязкое олово, зарево, будешь первым,
заживо не уснуть.

Жаром, желтком полуденным, рыбьим жиром
где-то еще разливается жизнь по жилам,
жаждой, надеждой, пожаром, тоской, женой.
Радужной нефтью, праздничным самогоном,
камфарой, йодом, разбавленным ацетоном,
мертвой водой, водою, водой живой.

* * *
Не выпитый с осени чай
превращается в молоко.
Снег вот-вот дотронется до плеча.
Обернешься – нет никого.

Клавиатуры полярной льды,
слепки с застывшей воды, замедленные фаланги
пианиста, субтитры, птичьи следы,
клавиши из бумаги.

Нет никого,
только эхо в больничном холле,
только голос в небесном хоре,
комментаторы выключены.
День стоит, как стан кефира.
И снуют в плотном воздухе, не оставляя нам тишины,
обитатели этого лета,
ультразвуком белым и фиолетовым
сводит им на морозе гланды.
Пятикрылые серафимы,
шестипалые ангелы.

Танго

сквозняк весны гуляет по ногам
не тает снег на вытертом паркете
здесь по субботам и по четвергам
всегда с двумя танцует кто-то третий

пространство устремляется сюда
и залом завершается овальным
и музыка, как плотная вода
смыкается у них над головами

уходят пол и палуба и дно
и воздухом наполнится аорта
в очередную бездну подо льдом
ведет партнершу бережно и твердо

а кто – еще не различить его
и память ей нисколько не мешает
послушно делать шаг, и ничего
не знать еще о следующем шаге

пустоты открываются внутри
как двери раздвигаются в сезаме
и можно стать их зеркалом, смотри
и танцевать с открытыми глазами

* * *
И тяжелыми станут слова, как монеты в горсти,
чтоб суметь донести – не рассыпать, не произнести,
так и будешь стоять, как в колодце вода, и за это
перевернутой лупой в зрачке расплывается дом,
продолженье деревьев глотая отмытым окном,
рассыпая по кронам пригоршни пятнистого света,
отражая изнанкой их ржавчину, яшму и хну,
и на мокром асфальте – сверкнувшего неба блесну,
на которую ловятся голубь, кузнечик и рыба;
вавилон зазеркалий и темных дверей алфавит,
где беззвучно горит арамейский, иврит и санскрит,
где не помнишь ни кто отвечает, ни кто говорит,
где не выдержат свой перевод ни любовь, ни спасибо.

* * *
Дни, исхоженные пешком; и легкая голова
говорит “спасибо”, о чем ее ни спросите.
В пятки уходят мысли, а их слова
вообще спят в асфальте. Папоротники в антраците,

плауны, плавники, перепонки, пальцы. Еще вчера
было все на латыни и лишь иногда – по-русски.
Амфоры слуха, извилины, веера,
оркестровые раковины, приплюснутые моллюски.

Граммофоны петуний, лилии, глас трубы.
Флейты, стебельки, простейшие, просто черви.
Иногда асфальт становится на дыбы,
корни и грибы растут из него. Тротуар вечерний

на глазах растекается и уходит вниз –
море наступает, воздух когтями роя,
и лишь позвонки легкокрылых птиц
остаются в пене его прибоя.