Журнал поэзии
«Плавучий мост»
№ 1(21)-2019
Песнь Давида. На псалом 38. К исполнению, Идифуму.
Переложение и предисловие Вячеслава Кожемякина
38 псалом русской поэзией можно сказать не замечен. О чём этот псалом? Парадоксально: о пользе унижения безгласного, молчаливого. Тема эта практически не отражена в русской литературе.
38 псалом остался непонятен русскому поэту. Сумароков, к примеру, перелагая его, как мог, обошел главную тему в нём. И не он один. В самом деле, какая от унижения польза, если к тому же молчать и снаружи и внутри себя? Вряд ли Кто найдёт ответ.
Но нет правил без исключений, масон, военный чиновник, архаист-литератор Павел Голенищев-Кутузов создал мало кем замеченное, мало кому запомнившееся более-менее точное переложение 38 псалма. Герой Голенищева-Кутузова переживает унижение от негодяя молча, пока мучение не опаляет его сердце и пока этим опалённым сердцем он не начинает постигать сущность вещей и малое место человека в мире. Отчего же одному единственному поэту удалось понять и переложить 38 псалом? Не от того ли, что его родственник, человек одной с ним крови Михаил Илларионович Кутузов пережил величайшее на свете унижение, когда в простой крестьянской избе принял решение сдать Москву французскому выскочке, поставив тем самым крест, возможно, на своей воинской чести, принял решение, с которым далеко не все были согласны, решение унизительное, испепеляющее, и это решение молча вынести унижение , безмолвно принять торжество врага окончилось одной из величайших, если не самой великой победой русского оружия, русского духа во всей истории.
Вот о таком способе побеждать и спет в свое время на мой скромный взгляд 38 давидов псалом.
1 Скажу: «Бранясь на злыдня хлёстко,
Беспутным кончишь молодцом».
Пусть губы мне перед лицом
Мерзавца жжёт печать из воска.
2 Вот я опять ограблен, болен,
Понур, и наг, и безглаголен.
3 Молчанья жар в меня проник,
И выскочил из горла крик,
Как длинный пламени язык:
4 Когда конец? Не мучь, скажи Ты мне,
Как дни мои Тобой рассчитаны?
И много ль их ещё прожить-то мне?
5 Отмерил Ты мои денёчки,
Пузырь я – пшик я – пред Тобой.
Мы все не люди, а плевочки.
Мне душно. Пахнет суетой,
6 Как тень, на нет сойду, чуть полдень,
Хоть шуровал, да только так;
Кто зуб мне даст, что я, простак,
Добро скопил не людям подлым?
7 И вот сейчас кого терплю?
Тебя! Ты тень казнишь свою..
8 Сними мой грех! Подай мне помощь!
Какую ж Ты прислал мне сволочь!
9 Чтоб перед выродком таким
Ещё и выставить немым.
10 Убрал бы Ты ручищу эту,
Отец, в живых ведь жертвы нету.
11 Для мерзопакостной скотины
Ну и урок! Душе каюк!
Она уж тоньше паутины.
А кто здесь, впрочем, не паук?!
12 Ты все равно услышь! Не брезгуй,
Ведь я Тебе слезоточу!
Прощая, хлопни по плечу,
Я ж ненадолго, гость Твой дерзкий,
Как дед с отцом, святой и мерзкий..
13 Так дай ты гостюшке вздохнуть,
Потом проводишь ночью в путь.
Вячеслав Кожемякин, поэт, редактор, издатель. Живёт в Москве.