Ирина Каренина

Стихотворения

Об авторе: Каренина Ирина Васильевна, поэт, публицист. Родилась в Нижнем Тагиле. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького (семинар поэзии Владимира Фирсова), Уральскую академию государственной службы. Автор 7 книг стихов. Лауреат премии журнала «Знамя» (2011), Всероссийской премии им. Виктора Астафьева (2016). Журналист, редактор, лауреат премий и профессиональных наград в этой области. В настоящее время живет в г. Минске, возглавляет отдел культуры медиахолдинга «Беларусь сегодня». Член Союза писателей России, Союза журналистов России, Белорусского союза журналистов. Член Президиума Союза писателей Беларуси.
В журнале «Плавучий мост» публикуется впервые.

* * *
Дай Бог, друг мой, дожить без гнили.
Хоть здесь (и далее – везде)
Нам говорят: мы много пили,
А протрезвели – быть беде.

Какая вычертит контора
Наш главный, ломаный маршрут?
Летим по пачке «Беломора»
Туда, где любят нас и ждут.

Дотянем, нет? – Над вечной тьмою
Навстречу щерится звезда.
И кажется, болит другое –
Но то же, то же, что всегда.

* * *
Каким бы ни выдалось время мое,
А эти привычные ночи,
Бросая меня в забытье ли, в нытье,
Текут не трагичнее прочих.
Но прутики нот прогорают во тьме,
И плакать, и корчиться хочется мне.

Зачем я тебя потеряла навек?
Зачем ты лежишь бездыханно?
И тает, и шепчет мне мартовский снег:
«Кохана, кохана, кохана…»
И яд на губах, и озноб ледяной –
Вот то, что отныне навеки со мной.

Так, слово за словом бредя наобум,
Тебя вспоминая негромко,
Живу – Белоснежкой в хрустальном гробу,
Где колкая снежная кромка.
Где яблоко крутится – алый бочок,
И вздернуто сердце на острый крючок.

Да, боль притупилась. И даже порой
Мне кажется, что отпустила.
И снова молчу над землею сырой,
И розы цветут, что растила.
Но все-таки завязи холодом бьет,
И музыка душу безвинную пьет.

* * *
Кто эту бабочку раскрасил, дал ей совиные глаза
На бархатистых легких крыльях, кто имя, имя произнес?
Кто человека наделил таким непоправимым горем,
И голос дал, и руки дал, чтоб землю темную скребли?

Я научилась без тебя: дышать и заходить на кухню,
Бездумно чайник кипятить, а там привычно, как во сне,
На скатерть молча выставлять одною чашкой больше, больше –
И так же молча убирать, покорно сглатывая крик.

И эта рыбья немота меня когда-нибудь задушит.

* * *
Да мало ли что было до войны –
Какая там любовь, печаль, тоска и
Какие восхитительные сны,
Мечты какие сердце нам ласкали.

Да мало ли какой была игра,
Теперь-то что, дела пошли другие,
И только жизнь по-прежнему щедра,
Хоть и болит в груди, как невралгия.

И на губах обветренных печать:
Ни нежности, ни брани, ни упрека.
И лишь душа готовится прощать –
И ежится под ветром одиноко.

* * *

Может, съест меня усталость
Под бессонным фонарем…
Нам осталось, нам осталось
Полтораста лет вдвоем.

«Это мало, мало, мало», –
Звонко тикают часы.
Как от черной я устала
Бесконечной полосы!

Новогодняя гирлянда,
Злато-рыжий огонек…
Где ты, Ялта, Ореанда,
Желтоглазый перстенек?

Собирать бы чемоданы
Да смеяться на бегу,
Только рана, рана, рана
Возле сердца: не могу.

Только горькая обида,
Только снежная страна
И затихшая для вида
Наболевшая война.

* * *
Что есть у нас? – Бесстрашие, браток.
Не смей кричать, молчи, грызи платок,
Вымучивай усмешку и осанку.
По небу – что там – дым ли, облака?
Рука моя тверда, душа легка,
И по плечам дожди, и взгляд подранка.

Спаси меня, блаженный Айболит,
От прошлого, что у меня болит,
От этой тихой, безвозвратной муки!
Пусть отгремят обиды и бои…
Я вас люблю, любимые мои, –
И в пустоту протягиваю руки.

Когда-нибудь развеется, как дым,
Все то, о чем теперь не говорим,
Все то, что у меня не заживает.
На ладанке моей смеется Че,
И волк набит на раненом плече,
И в кожу въелась гарь пороховая.

* * *
Дорога кончится, и снова
Вернутся жизнь и кутерьма.
От будущего и былого
Так трудно не сойти с ума.

Дыши водой, печальный рыцарь
Ночных плывучих фонарей:
Дождь, словно ежик, мокрым рыльцем
Проводит по щеке твоей.

Он тоже дышит, ходит боком,
Вздыхает, хлюпает в тоске,
Когда разлукой бьет, как током,
И стон дрожит на языке.

И надо в морось плыть сквозь лужи,
Вливаться в мир и суету,
Алкать любви, бояться стужи,
Проваливаться в темноту,

Отринуть то, искать другое,
Теряться в сумерках и мгле,
В покое или непокое –
Но оставаться на Земле,

Чуть-чуть играть, как в киноленте,
Скучать по милым москвичам…
Купить ежа, назвать – Лаврентий,
Водить с ним дружбу по ночам.

L’elisir d’amore

Волна пурпурно-пряная в бокале
Остынет молча, как остыну я.
Судьба враздрызг, морока на вокзале,
Вагон – Харон – везет от бытия
К иным краям. И то – куда ж нам деться,
Где спрятаться от горестей своих,
От неумело прожитого детства
И оттого, что мало на двоих
Одной любви – и все пережитое
Маячит и влачится за спиной…
Вот так, тишком, выходите за мною –
Вот так, тишком, прощаетесь со мной.
Нам встречи нет, разрозненны и розны,
Мы разлетелись, чужды и пусты.
И мне – растить классические розы,
И глохнуть Вам – от этой пустоты.
Давиться нотной россыпью упрямо,
Ловить все то, что навсегда ушло,
Смотреть на мир из оркестровой ямы,
Не различая, где добро, где зло.
Я промолчу. Я стала молчалива.
Мне с Вами не делить дорожный кров.
Вот только строки жгутся, как крапива,
Они как яд, но это свойство слов.
Мой грустный год, как горько ты был начат,
И сколько было несчастливых утр…
Но жемчуг утешает тех, кто плачет, –
И перламутр.

* * *
Ах, эта лиственная горечь,
Туман, дожди…
Осенний воздух пахнет горем,
Дрожит в груди.

Он горло режет, словно бритва,
Он весь – беда.
В нем – приглашение на битву,
Да хоть куда.

Сквозь лабиринт многоэтажек,
Сквозь тьму, вперед.
А курева на пять затяжек –
И все, пролет.

И все надежды обманули,
И все слова.
Не потому, не потому ли
Горчит листва?

* * *
Осень бьет в дождливый бубен,
Дождь из листьев по плечам.
Только ласковые губы
Ранят сердце по ночам.

Пахнет с кухни кардамоном,
Венчик мельтешит в руке,
И в пантуфельках с помпоном
Вечер входит налегке –

Безмятежный, длится, длится,
Плещут руки без перстней.
Черный сахар и корица –
Будет выпечка вкусней.

Тень ложится на ресницы,
И сияет теплотой
Отблеск вечности на лицах
Розовато-золотой.

* * *
Мысли мои без обиды и зла,
Паводок сердца, разливы печали.
Было тепло – и не стало тепла,
Все получается так, как не ждали.

Нам по проселкам мотаться весь год,
Претерпевая неявные муки.
Я говорю себе: это пройдет,
Все перемелется, кроме разлуки.

Вот и выходит – терпеть холода,
К ночи выруливать к дальнему дому.
Что нам проруха и что нам беда,
Если судьба не срослась по-другому.

Горькое горе, оплачен твой счет,
И повторяю все тише и чаще:
Отвоевали. Окончен поход.
Отговорили нам рощи и чащи.

Отбушевала глухая тоска –
Под языком моим ягода волчья…
Жилочку бы целовать у виска
Тихо и молча.