Журнал поэзии
«Плавучий мост»
№ 2(30)-2022

Константин Шакарян

«Когда стоишь у самого обрыва…»

Об авторе: Поэт, переводчик, филолог. Родился в Москве. Cтихи публиковались в периодических изданиях: «Звезда», «Новый мир», «Наш современник», «Новый журнал» и др. Лауреат премии журналов «Звезда» (2020) и «Наш современник» (2021), международной премии им. К. Леонтьева (2022). Финалист первого сезона поэтической премии «До тридцати» журнала «Плавучий мост». С 2008 года живёт в Ереване.

* * *
Это было вчера и сегодня,
Это явлено здесь и сейчас,
Прошлогодней весной, новогодней
Новизной – всё наглей и свободней,
Точно ящерка из преисподней,
Злая трещинка вьётся меж нас.

Не поймаешь её, озорную,
Незаметную, не приручишь,
В новый день пробираясь вслепую
В эту рань, в эту тьму, в эту тишь…

Не сорваться бы сослепу в пропасть
Восходящего света обочь,
Этот день проморгать и прохлопать,
Угодив преждевременно в ночь.

Но постой: просыпаются птицы,
Рассекается ночь за плечом.
Мы приходим сюда причаститься
Первым чистым рассветным лучом.

Расстояний гремучее тело,
Обстоятельств тяжёлая длань –
Разве есть нам до этого дело
В этот свет, в эту тишь, в эту рань?..

Это просто – последняя стая,
Через холод земли пролетая,
Прошивает пространство как нить.
Это – бездна ночная светает.
Это – трещинка нас оплетает,
И не может никак поглотить.

Баллада

Светлой памяти А. Ревича

Жил на свете рыцарь бедный
С горькой музою вдвоём.
Незаметный, неприметный
В поколении своём.

Где-то с краю, сбоку где-то
Лишь просматривался чуть,
Пассажиром без билета,
В дальний тронувшимся путь…

Без вины и без разбору
Безусловно виноват:
Жизнь в убийственную пору
Вся подобна приговору –
Плен, ранения, штрафбат…

Так, в годины злые эти,
Неокрепнувший юнец
Принял заживо на свете
Мученический венец.

Не тяжка вторая ноша:
Семь десятков лет прожить,
Образы и звуки множа,
На восьмом –заговорить.

Так сказал спустя полвека
Старец –о самом себе,
Не романтик, не калека
И не сломленный в борьбе,

Шедший по огням и водам
В перепеве медных труб,
Чтобы после год за годом
Жить, не разжимая губ.

Жизнь любила – не щадила,
Да с отметиной была:
Смерть и спереди, и с тыла
Взять пыталась – не взяла.

Божьей меченый отметкой,
Со своей судьбою редкой
С музой горестной своей,
От военных от походов
До стихов и переводов
Прожил тридцать тысяч дней.

Сколько строк они вместили,
Крови, пыли, жуткой были,
Горя, света и тоски,
Откровений торопливых,
Что осколками – в разрывах
Сердца, памяти, строки.

Сколько приняла бумага
Света, мудрости и блага,
Сколько доблести его,
Чтобы глас казнящей битвы,
Воскрешён в тиши молитвы,
Разносился болево,

И, отторгнутого бездной,
Принял в небо Царь небесный
Паладина своего.

* * *

В.

О чём шумит река в Сагмосаване,
Когда ущелье курится в тумане,
И купола вздымает монастырь,
Когда стоишь у самого обрыва,
А пред тобою осень сиротливо
Распахивает стынущую ширь;

Когда не видно ни луча, ни тучи,
А ивушки от дождика плакучи,
И небо над тобой белым-бело,
Когда туман пространство разминает
И падает на землю тяжело,
Но красок первородных не сминает;

Когда, отдельно от земной погоды,
Стоит средь зачарованной природы
Старинный храм, коричнево-багрян,
От вас по леву руку, а по праву
Стоит она, любимая, по праву
Приведшая с утра тебя в туман;

Когда стоите вы меж двух величий
Под редкий шорох лиственный и птичий
И смутно различаете вдали
Журчанье человека и природы,
Монастыря журчание сквозь годы
В перетеканье неба и земли…

* * *
Теперь невозможны ни «против», ни «за»,
А истина – злей и капризней.
Глаза отведи иль глазами в глаза
Встречай это месиво жизней.

Косою о камень скрестились пути,
Раздавшись на тысячи граней,
И грань правоты между них провести
Всего и нужней и желанней.

Души обожжённой не тронет глагол,
Забывчивой истине вторя,
Что нет наименьшего в мире из зол,
И нет – наибольшего горя.

Неужто отныне истории нас
Вовек рассудить не удастся?..
Над голосом крови возносится глас
Отечества и государства.

И льётся во тьме безголосая кровь,
И память задраена плотно,
И старая, стёртая рифма «любовь»
Стирается бесповоротно.

* * *
Узлы не разрублены. Не сожжены мосты.
Но меч занесён и спичка поднесена.
Среди всё расширяющейся пустоты
Выстраивается между нами стена.

Ещё мне видно родное лицо твоё,
Но взгляд холодеет, застроенным быть грозя.
Стена вырастает. Ещё мы выше её.
Но вскоре за нею ты растворишься вся.

Я буду виднеться. Кудри, глаза и лоб.
Наш день иссякает. Сумрак бежит волной.
И сам я не знаю, что на земле смогло б
Подняться над нами, вымахнуть надо мной!

Не знаю… Но выше, всё выше стена ползёт.
Почти незаметно, зло и наверняка.
В который раз от неё, ударяя влёт,
Отскакивает безвольно моя рука.

И чувствую – не в силах перемахнуть.
Пробить не выйдет, ни прокричать насквозь.
И значит, тебя мне, близкую, не вернуть?
И значит, с тобой, далёкой, остаться врозь?

Но там, за стеною, ведь всё ещё дышишь – ты!
И, Господи, как бессилие перемочь!..
Узлы не разрублены. Не сожжены мосты.
И только стена всё глубже врастает в ночь…