Алёна Юрченко

Стихотворения

Об авторе: Юрченко Алёна Александровна, родилась в Москве в 1991 году. Окончила МГУ имени М. В. Ломоносова и Дипломатическую академию МИД РФ, является магистром международных отношений. Работала в таких СМИ, как бизнес-аналитический журнал «Эксперт», радио «Комсомольская Правда», информагенство «Спутник. Литва», издательский дом «Учительская газета», издательский дом „41“. Замужем. В настоящее время проживает в Солнечногорске.

* * *
В марте холодно. Снег укрывает дома.
Год назад я была от тебя без ума,
Но, привыкшая к бремени травм и потерь,
Не стучусь головой в застекленную дверь.
А любовь, говорит итальянский народ,
Словно уголь – то пачкает руки, то жжет.
Рыба глохнет и дохнет без свежей воды.
Объяснений не жду, но ценю за труды.
Безымянный сожмёт золотое кольцо,
А вчерашний ответчик предстанет истцом.
Игры кончились. Вот мы и стали никем,
Отпуская друг друга без драм и проблем.
Поезд тронулся. Нечего больше сказать.
Я краснею и в пол опускаю глаза,
Но прощаюсь бесстрастно – кивком головы.
Вы с ней живы.
«Нас» больше не будет, увы.

* * *
Размять. Размыть. Расстаться. Разлюбить.
Да: каждый сам – кузнец своих несчастий.
И я поверю в дружбу после страсти,
И вспомню, чтобы тотчас позабыть,
Как львиный зев к лобзаньям был отверст,
Как мне казалось: вечно будем вместе…
Двенадцать лет назад на этом месте
Мы пили ром и слушали „Kraftwerk“.
Снежинки ртом ловить, в мороз гулять,
Играть в детей – не рано и не поздно.
За всё простила, в этот раз – серьёзно.
И с плеч – гора, и время обнулять.
Мы знали и проверили не раз,
Что lyssa* означает по-английски.
И дальним стало всё, что было близким,
И явным – всё, сокрытое от глаз.

* * *
Давлением пульсирует в сосуде
Пятнадцати оттенков серый цвет.
Я, ставящая опыты на людях,
Прекрасно знала: счастливы не будем,
Хоть мы мудры – давно не двадцать лет.
И ложь, и ложка дороги к обеду:
Куплю в хмельную молодость билет.
И в этот город маленький приеду,
Как на побывку к бабушке и деду,
Спустя, быть может, тридцать-сорок лет.
И вспомню, как мы ссорились в дороге,
Как становились доводы слабей,
Как у меня подкашивались ноги,
И защитить бессильны были боги
Тебя от страсти пагубной моей.

* * *
Неизбывная, мутная, жуткая боль –
Смерть устала, играя зловещую роль.
Ей неважно, какая по счету война:
Будет Смерть на миру не страшна, а красна.
Только Смерть – не старуха с железной косой,
А девчонка, что бегала в поле босой.
Ты не встретишь её в чайхане за столом
И не впустишь в свой ветхий прокуренный дом.
Ты не вспомнишь её. Ни волос, ни лица,
Но размотаны нити Судьбы до конца,
И тебе не сносить на плечах головы,
Ведь пощады у Смерти не просят, увы.
Так придёт за тобой без огня и меча,
А изба холодна, а рука горяча…
Ледяной потолок и стеклянная дверь.
Ты не веришь в свой срок?

Вот и мне
Не поверь.

* * *
Октябрь ласково-морозен.
Дым веки щиплет. Я курю.
Не затухание, но осень,
Не холод – близость к декабрю.
Не Магдалина, но Мария,
Не ранен, просто недобит.
И завершалась эйфория,
И зарождался будний быт.
Но я – игрушка, право слово,
Сложнее тех, кому привык
Ты отдаваться в полвторого,
Когда ваш поезд шел в тупик,
Где за пределами форпоста
Дают за вредность молоко.
Ты говоришь, со мной непросто.
Прости, кому сейчас легко?
На двух сиденьях – плащ-палатка,
Куда нас к ночи занесет?
Опять ворчишь: «С тобой несладко».
Прости, судьба у всех не мед.
А снег лицо мне режет снова,
Больную душу теребя,
Стоящей в Химках в полвторого,
Стоящей насмерть – за тебя.

* * *
Это – третья война без победы
И седьмой перекрёсток в судьбе.
Знаю: если отсюда уеду,
Город снова притянет к себе.
Мне опять заиграет вдогонку
Издевательски-вычурный джаз,
И затянется сердце в воронку
Бирюзовых прищуренных глаз.
А когда мёд любви станет горек,
И меня поведут на убой,
Помни: „Сольрег“* рифмуется с „Сольвейг“,
Как меня срифмовало с тобой.