Сергей Ивкин

Фернандо Пессоа. Впечатления

Сразу оговорюсь: португальского языка я не знаю и всё, сказанное ниже, опирается исключительно на русские переводы и комментарии переводчиков.
Задумав этот текст, я подошёл к человеку, несколько лет пишущему исключительно от лица гетеронима, и спросил: «Что даёт поэту существование гетеронима?»
«Гетероним позволяет открыть новые грани. Переступить ступор, который возникает, когда ты пишешь от собственного имени. Когда ты говоришь от лица кого-то другого, снимаются твои личные запреты. Можно быть не совсем собой. Можно создать жизнь. Зачать, выносить, родить и воспитать. Причём удачно».

0. Персона

Всякий раз, когда поднимается речь о великом португальском поэте Фернандо Пессоа, «втором после Камоэнса», то звучит словосочетание «жизненная неудача». Создатель обширной антологии романской поэзии Анатолий Гелескул сравнивает его с Михаилом Лермонтовым, приписывая обоим «вечное сиротство» (1, стр. 289). Одно из главных понятий в поэтике Пессоа – непереводимое португальское слово Saudade (страстное стремление, тоска), если соотнести его с испанским Soledades (одиночество), с большой натяжкой можно перевести его как «сиротство» (5, стр.205). Да и само имя поэта, ведущего род от испанских марранов (крещёных евреев), происходит от слова «персона» (маска, личина). Вот уж говорящая фамилия! (5, стр. 206)
Фернандо Пессоа родился 13 июня 1988 года и умер 30 ноября 1935 года. Это важно, потому что у многих из сочинённых им поэтов и прозаиков были даты рождения, а иногда и даты смерти. Мы будем их соотносить друг с другом. Среди исследователей ходит шутка, что те, кого Пессоа не успел похоронить, пережили своего создателя. Нобелевский лауреат Жозе Сарамаго написал роман «Год смерти Рикардо Рейса», где персонаж возвращается из Бразилии в Португалию, чтобы под присмотром шпика побродить по городу детства, постоять на могиле своего друга-поэта и наконец-то умереть на Родине.
Рано потеряв отца, Фернандо уехал с отчимом в Южную Африку, много путешествовал, прекрасно знал английский язык и до самой смерти думал и вёл счета по-английски. Поэт Жорже де Сена, спустя полвека создавший корпус переводов Пессоа на испанский, считал, что Фернандо удалось так модернизировать родной язык, потому что он воспринимал его со стороны (нечто подобное писали о франкоязычности Александра Сергеевича Пушкина). В 1905 году, в возрасте семнадцати лет Пессоа вернулся в Лиссабон и никогда более его не покидал. С 1908 года работал переводчиком и корреспондентом при торговых фирмах, не имел постоянной работы, часто голодал, но при этом отказывался от преподавательской деятельности, чтобы не утратить так ценимую им свободу. Его бывший начальник вспоминал, что Фернандо «никогда и ни в чём не был пунктуален» (3, стр. 17).
У него были друзья. Впоследствии даже обнаружили девушку, с которой он переписывался всю жизнь, его «Любовные письма» были изданы отдельной книгой. Но большинство биографических данных мы получаем из его собственных дневников, написанных от лица полугетеронима Бернандо Соареса (биография персонажа накладывалась на биографию автора). Впрочем, в некотором роде и сам поэт Пессоа – тоже был персонажем. Все его книги при жизни изданы в издательствах, им же самим и основанных. Естественно, быстро прогоревших. А когда в 1934 году одна из них получила национальную премию, то поэт отказался её принять, публичная жизнь его пугала. Или же он не хотел иметь ничего общего с Антонио де Оливейро Салазаром (в 1926 году произошёл фашистский переворот, в 1933 году Салазар стал полновластным диктатором). Получившие признание современники, такие как поэт Мигель де Унамуно, на письма Пессоа не отвечали: им не нравилась его идея сблизить португальскую поэзию не с испанской, а с английской (5, стр. 204). Наследие сохранили немногочисленные друзья, обнаружившие, что со смертью одного поэта из журнальных публикаций исчезло сразу несколько имён. В раскрытом ими архиве насчитывалось больше 100 разработанных персонажей.
С 1942 по 1945 годы вышли первые пять томов собрания стихотворений. К 1979 подготовили 11-й том, состоящий из юношеских стихов на английском языке: это был нулевой псевдоним Александр Сёрч, писавший с 1903 по 1910 годы, ориентировавшийся на эстетику Шекспира, Китса, Теннисона, Карлейля и По. В 1912 году Пессоа объявляет «Моя Родина – португальский язык» и решает далее писать только по-португальски. Сейчас издано всё: и дневники, пересобранные целым штатом исследователей в «Книгу непокоя» (4; в другом русском переводе «Книгу неуспокоенности»), и как я уже указывал выше, любовная переписка, и довольно посредственная проза. Через 15 лет после смерти Пессоа страна заметила своего певца, внесла в школьную программу фрагменты премированной книги, поставила наравне с Луисом Камоэнсом и Эса де Кейрошем. Сделала своей «визитной карточкой».
В мировую литературу Пессоа вошёл в 1962 году, когда ещё один нобелевский лауреат – Октавио Пас – перевёл стихи нескольких гетеронимов на испанский. На гетеронимы возникла мода. Но если все они – отражения одной жизни, причём жизни, замкнутой на созерцании внутреннего мира (тем более, что исследователи отмечают неизменность поэтики Фернандо после 1917 года), то чем они отличаются один от другого? Вот в этом я попытался разобраться.

1. Альберто Каэйра: «Разбилась душа моя, как пустой сосуд»

Существует дата, которую в Португалии отмечают как праздник: 8 марта 1914 года. По легенде именно в этот день Фернандо Пессоа записал 30 (!) стихотворений из цикла «Пастух» от лица своего первого гетеронима – Альберто Каэйра. Сейчас исследователи доказали, что эти стихи были написаны в течении нескольких месяцев, но легенда живёт. Имя, скорее всего, перекликается с именем Офелии Кейрош, 19-ти лет, которой 16-тилетний Фернандо был очарован, но никогда не приблизился. Все дальнейшие гетеронимы были учениками Альберто. В том числе и сам Пессоа.
«Я извлёк из лжеязычества Каэйро скрытого там Рикардо Рейса, дал ему имя, подвёл поэта к его собственному образу, потому что к этому времени видел его воочию. И тут внезапно во мне появилась новая личность, противоположная Рейсу. Сразу, не отвлекаясь и не отдыхая, я напечатал на машинке «Триумфальную оду» Альваро де Кампоса, – так одновременно родились эта ода и этот поэт» (3, стр. 15).
Пессоа подчёркивал, что все три главных гетеронима появились независимо от его желания, потому он каждому дал собственную биографию, потому что каждый из них для него был реальный и подлинный (или же такой же ирреальный и бесплотный, как он сам). В понимании Пессоа мировая поэзия прошла три стадии:
I. Греко-латинскую,
II. Силлабическую (подчеркну, в традиционной поэзии Португалии ударение в строке не фиксировано, только количество слогов),
III. Свободный стих (требующий более высокой дисциплины) (6, стр. 242).
А поскольку, вернувшись в Португалию и попав на волну «Португальского возрождения», Фернандо решил отказаться от английского и писать только по-португальски, создать Сверх-Камоэнса, поющего Сверх-Португалию; то ему необходимо было создать и Сверх-Португальскую поэзию с нуля. Имеющаяся в наличии не подходила. Фольклор был опошлен, обращением к нему националистов. Пессоа понадобился личный Гомер. Гомер, лишённый академического образования, человек от сохи.
«Родился» Альберто Каэйро в 1889 году, умер в 1915 (он был младше Пессоа, прожил 25 лет, сам Пессоа прожил 47 лет и умер от болезни печени, связанной с затяжным алкоголизмом).
Родился в Лиссабоне, но всю жизнь провёл в деревне. Окончил только начальную школу. Не имел ни образования, ни профессии. Среднего роста, бледен, белокур, голубоглаз. Болезненный, умер от туберкулёза (3, стр. 20).
Самая большая ценность для Альберто – безмятежность, элементарная радость бытия. Вынужденный писать на христианском языке, он постоянно мечтает уйти от заданных самим устройством языка мыслительных шаблонов. Ему важно передать эмоцию, впечатление без аналитики, без оценки. Все его высказывания полны противоречий. Скорее у Пессоа получился не Гомер, а Гамлет. Речь Альберто плотная (частые ударения, короткие строки), пафосная, достигающая эпического размаха, религиозного экстаза.

Во многом Альберто родственен китайскому библиотекарю Лао-Цзы с его «Названное Дао – не есть истинное Дао»:
Эти истины несовершенны потому, что они высказаны, а прежде, чем высказаны – обдуманы.
Любовь – уже болезнь, потому что любить – значит думать, думать неотступно! Любовь уводит поэта от радостного, благотворного союза с природой.
Не потому ли я задаю себе вопросы, что болен? (3, стр. 21)

Со своими учениками Альберто Каэйро «встретился» за год до смерти, в 1914 году. И далее каждый из трёх пошёл по собственному поэтическому пути. На греко-римский ступил Рикардо Рейс. На силлабический – альтернативный Фернандо Пессоа, запевший в жанре народной песни «траваш». В будущее литературы устремился футурист Алваро де Кампос.

2. Рикардо Рейс: «От всего отрекись, кроме солнца!»

«Родился» в 1887 году (самый старший в клубе). Ростом ниже Каэйро, крепче, суше (3, стр. 22). В 1919 году с падением монархии в Португалии и образованием республики «уехал» в Бразилию. Он не принял революцию, остался монархистом по убеждениям, обрёк себя на добровольную эмиграцию.
В отличии от Альберто у Рикардо нет даже тяги к безмятежности, он осознаёт, что своё счастье нужно защищать. Девиз на щит «Capre diem!» он берёт у Горация. Объявляет себя неоклассиком, соединяющим воедино стоицизм и эпикурейство. Рикардо берёт готовые античные логаэды и пытается их по-мичурински привить современному португальскому языку. Иногда он точно сохраняет латинскую ритмику, иногда варьирует по-своему, создавая предельно строгие формы, которых эта страна не знала или напрочь забыла:

Представьте себе, что Иосиф Александрович Бродский не покинул СССР в 1972 году, работал бы в журнале «Пионер» и принимал письма от зарубежного коллеги с изысканными стихами под античность:

И эти стихи бы расходились по интеллигентным кухням, и уезжающих за границу просили бы найти в Америке автора стихотворения «Из Марциала» и поблагодарить за «глоток свежего воздуха».
Если Альберто призывает «не-думать», то Рикардо – поэт рассудочный. Его счастье – в совершении невозможного. Его любовь не встречена, а сочинена, это условный, придуманный эротизм. Его женщины носят имена из стихов Горация. Они – атрибут философии, его аристократического высокомерия к падшему республиканскому миру. Рикардо нашёл бессмертие в «твёрдом столбце строк». Если наложить создаваемую Пессоа Сверх-Поэзию Сверх-Португалии на понятные нам имена, то Рейс – одновременно Гаврила Державин, Осип Мандельштам, Иосиф Бродский, Сергей Стратановский. Тогда как Альберто – Александр Сумароков, Василий Жуковский, Сергей Есенин, Николай Рубцов.

3. Альваро де Кампос: «Высечь водной плетью плоть моего
любопытства»

«Родился» 15 октября 1890 года в Тавире, на юге Португалии (самый младший). Работал морским инженером в Глазго. Позднее обосновался в Лиссабоне, «вёл» регулярную полемику с Пессоа и был «похоронен» им в 1935 году, незадолго до смерти самого спивающегося Фернандо. По «воспоминаниям» Пессоа Алваро де Кампос был «хрупкий европеец, чрезмерно затянутый, с неизменным моноклем». В отличие от своего друга Рикардо Алваро как певец «печального света больших фабричных ламп» был восхищён действием и риском, он надеялся, что революция принесёт технический прорыв, который снимет границы, объединит всю планету. Ему Альберто вручил путь Свободного стиха, и Алваро взял себе в следующие проводники Уолта Уитмена и ринулся на вокзал «на котором можно в Индию Духа купить билет». Но будучи отблеском Фернандо Пессоа Лиссабон так и не покинул:

В 1915 году Алваро де Кампос пишет «Морскую оду», порождённую океанскими путешествиями Фернандо Пессоа в 1903-1905 годах. Переводчик Наталья Азарова сравнивает её с великим научным трактатом Александра Введенского «Мне жалко, что я не зверь» (иногда его озаглавливают «Червь»), рассматривает влияние де Кампоса на современников с влиянием на русскую поэзию Александра Драгомощенко (5, стр. 203).

Задуманный как поэт-футурист, пророк стимпанка, Алваро де Кампос становится маховиком между мечтой и апатией. Он – эхо прежнего величия Португалии. Колонии утрачены географически, но они сохранены в мышлении страны. Так слабый и больной человек оплакивает уход силы. Его потому больше не интересует античность, он восстаёт против Аристотеля. Ему нужна новая чувственность, он отстаивает идеи либерализма, грезит мета-языком.
Наиболее близкая к этому персонажу фигура в мировой практике – Ален Гинсбург. Сам Гинсбург отрицал, что его «Вопль» связан с «Посланием Уолту Уитмену» Алваро де Кампоса, поминал в речи этого поэта не иначе как «Pessoa Schmessoa» (5, стр. 206). Современные исследователи говорят, что свободный стих у де Кампоса не свободен, он ищет новые способы регулирования речи, например, ритм абзацев (6, стр. 240).
Сравнивая Каэйро и де Кампоса можно выделить, что короткие строки Альберто, предельно близкие к разговорной речи, звучат солидно и образно, отменив образованность, Альберто пытался тем самым раскрыть поэзию, заложенную в языке. Напротив, длинные строки Алваро, с их комбинациями ритмов, сложной сменой эмоций, спешат, задыхаются, издеваются над читателем, соединяют несколько языков. Хотелось бы сравнить Алваро с Владимиром Маяковским, но тут ближе упомянутый выше Александр Введенский и его друг Даниил Хармс. Может ещё Виктор Александрович Соснора.

4. Фернандо Пессоа: «Я ничего не прошу больше от жизни – только быть вашим соседом»

Но вернёмся к оригиналу, оставившему за собой «настоящее»: силлабику.
Вот как описывает его современник – Жоан Гаспар Симоэнс:
«Тонкие и сухие ноги скорохода или ибиса, сутулая спина, впалая грудь, лоб с глубокими залысинами, волосы отступили на самое темя и волнами падают на тонкие уши, когда, сняв в кафе шляпу, свою огромную чёрную шляпу с широкими заломленными полями, он засмеётся чуть громче, чем обычно, или сдержит улыбку, от которой зябко станет друзьям, растерявшимся от загадочного выражения миндалевидных глаз за толстыми стёклами очков без оправы. Эти хрупкие стёкла придают его лицу выражение незащищённости. В нём есть что-то от сфинкса: может быть это ощущение порождает контраст между его внешней слабостью и непонятным, тайным пламенем души» (3, стр. 26).
Но человек-Пессоа и поэт-Пессоа – разные.
«Меня вовсе не трудно постичь: во мне женская эмоциональность сочетается с мужским умом. А что до чувств, то мне всегда больше нравилось быть любимым, чем любить самому, – этим всё сказано. Меня всегда тяготила обязанность отвечать, повинуясь долгу вульгарной взаимности или духовной верности. Меня влечёт бездействие…» (3, стр. 218)
Всё, что нужно этому поэту – музыка. Он преодолел символизм. Преодолел миссианство. Он покорен судьбе. Оставьте ему только немного изящества: «Ветшает жизнь – покинутая шхуна». Его как родного обнял бы писатель и драматург Дзюнъитиро Танидзаки. Фернандо воплощает высокий японский принцип «моно-но аваре»: красоту увядающих вещей.
Различают двух поэтов Пессоа, как различают Николая Заболоцкого «Столбцов» и Николая Заболоцкого «Некрасивой девочки» и «Очарована, околдована». Отыграв циклы песен, в начале тридцатых Пессоа издаёт книгу «Послание» (в 1934 взявшую национальную премию), в которой, развивая мысли Луиса Камоэнса, истолковывает свою Португалию как страну упадка, длящегося с 1572 года и до середины XX века.

Книга составлена из кусочков, набора эпитафий, но сквозь них складывается ощущение, что португальские завоевания продолжаются. Просто они перешли из сферы физического в Области Духа.
Сам Пессоа не воспринял «Послание» как вершину своей поэзии. Только эпизод. За 5 месяцев до смерти, 2 июня 1945 года он пишет «Элегию тени»:

Или:

Для Пессоа Мир заключён в человеке. Мир – череда образов, не имеющий центра. Он и его гетеронимы – собеседники, клуб внутри одного человека. И на себя он возлагает обязанность выходить за двери этого клуба в так называемую реальность.

5. Коэльо Пашеко, Бернандо Соарес и другие.

Английский поэт Джонатан Гриффин назвал Фернандо «поэтом-драматургом, создающим других поэтов» (2, стр. 21). Пессоа сам подчёркивал свою связь с Уильямом Шекспиром, думаю, что и шекспировский миф повлиял на его судьбу. Однако персонаж не может врать, а вот автор может, и это даёт авторизированным текстам большую глубину и достоверность, создаётся Сверх-Театр. Единолично созидая целую национальную литературу, заселяя по своему пониманию «пустое пространство», Пессоа преодолевал положение отдельного поэта маргинальной страны, возвращал Португалии утраченные колонии, возрождал национальную гордость (5, стр. 204). Помимо канонической четвёрки были и другие имена. Коэльо Пашеко попробовал примкнуть к сюрреалистам. Антонио Мора разрабатывал теоретическую базу неоязычества Коэйро и Рейса. Бернандо Соарес оставил нам документальные свидетельства жизни каждой из личностей Фернандо – «Книгу непокоя». По первому впечатлению она родственна «Цитадели» Антуана де Сент-Экзюпери и «Смеси» Поля Валери. Задумано было более сотни поэтов, до полноценного образа доведено 72.
Пишут, что Пессоа панически боялся сойти с ума, ему было важно сохранить своё сознание ясным (3, стр. 32). Его расщепление на многих авторов мне видится, помимо указанного выше «сверх-театра», той самой отмеченной им самим «женской эмоциональностью», когда хочется пройти по дороге «если», заглянуть в альтернативную судьбу. Да, Фернандо – республиканец, но монархия рухнула, и он представляет себя монархистом. Так появляется Рикардо. Но можно быть монархистом и не быть католиком, отвернуться от прошлого – и появляется Алваро:

И насаждая новую литературу своей Сверх-Португалии, Пессоа проживает множество жизней.
Жизнь натурфилософа.
Жизнь ханжи-интеллектуала.
Жизнь скандалиста.
Жизнь лентяя.
Жизнь морского волка.
Жизнь человека в футляре.

Использованная литература:

1. Гелескул А. М., Огни в океане : переводы с испанского и португальского. – Москва : [Центр книги Рудомино], 2011. – 511 с.
2. Пессоа Ф., Лирика : пер. с порт.. – Москва : Художественная литература, 1989. – 303 с.
3. Пессоа Ф., Лирика : переводы с португальского. – Москва : Художественная литература, 1978. – 221, [1] с.
4. Пессоа Ф., Книга непокоя. – Москва : Ад Маргинем Пресс, 2022. – 495, [1] с.
5. Пессоа Ф., Морская ода // Новое литературное обозрение. – 2014. – № 4. – С. 208-227. – (Lacunae).
6. Пессоа Ф., Книга неуспокоенности : фрагменты романа-эссе // Иностранная литература. – 2015. – № 7. – С. 217-228 : портр. – (Из классики XX века).

Примечание:
Сергей Ивкин – поэт, художник, библиотекарь. Автор 13 книг стихотворений. Постоянный автор журнала. Живёт в Екатеринбурге.