Марина Батасова

Стихотворения

Об авторе: Родилась в Тверской области. Окончила исторический факультет Тверского государственного университета, работала на кафедре истории древнего мира и средних веков ТвГУ, преподавала этнографию. После ушла в журналистику, работала во многих тверских газетах. Автор шести поэтических сборников и двух сборников путевой прозы, лауреат тверской премии им. Николая Гумилёва (2014) и премии им. Соколова-Микитова (2018). Организатор ряда литературных проектов, в т.ч. международного поэтического фестиваля «Из Калинина в Тверь». Председатель совета российской литературной премии «Золотая тыква». Публиковалась в сборниках «Русский верлибр», журналах «Меценат и мир», «ЛиФФт», «Лиterraтура» и др.

* * *
Белый свет по стене
потоком,
Но провалы разбитых окон
Темны.
Кошка помнит прыжки с карниза
вниз –
Там стояли мы.
Уходили, оставив тени,
За окно,
Через две ступени,
В белый дым.
Вертолёт скоро сядет на крышу.
Нас не будет, мы не услышим.
И не улетим…

* * *
Горящая вертикаль. Стреляющие огни.
Последний из миражей упал
и – вморожен в снег.
На лица ложится тень – ресницами мёртвых век.
Мы, вроде, боимся пуль. Но в городе мы одни.

Я помню: идти туда, где вечером был вокзал.
Дошедшие поезда разбиты и под откос.
В разорванной пустоте зачем-то натянут трос,
и я спотыкаюсь – сон.
Мне только открыть глаза.

* * *
По мне протекла река,
Опутав и смяв бедой.
Я светлая горсть песка,
Оставленная водой.

И мне не любить, не мочь,
Но, помните, – соловьи…
Читайте в сырую ночь
Стихи о моей любви.

* * *
человек в летнем городе
улицы кошки машины дела
летящее время
и одуванчики
беспечные на ветру
одуванчики
вдоль всех дорог

* * *
Только птица летит за моря,
Серый зверь бежит за леса.
Только тень выдаёт меня…

Я по волчьей тропе не вернусь.
То водой, то травой обернусь.

Над болотом – тумана хвосты.
След нетронутый полон воды…

* * *
Всё в красном:
Предметы и тени прозрачных предметов.
Когда люди учились словам…
Сигарета.
И от яблока тёмная тень…
Когда люди учились словам,
мир был тёмным и светлым.
Два слова, два цвета.
Только после – отдельное, новое слово –
цвет крови.
Цвет томатного сока.
Румянец у яблока, цвет зажигалки
и плоские, красные бабочки –
их не бывает в природе.
Красный цвет.
Натюрморт. Сигарета.
Чуть правее, чтоб красная тень
уходила в тень чёрную, темнота окружала огонь,
Тонкой струйкою дым, и огонь на конце сигареты.
Всё, что нужно для жизни:
сок, сигареты, журнал.
Много-много весёлых текстов
и разных, придуманных слов.
И они не спасут нас,
слова не спасают от жизни.
Какой, к чёрту, сок – это кровь!
Зажигалка? – огонь – приручить невозможно.
Эти алые, тёмные дни.

* * *
На другой стороне Волги
Ни жива ни мертва моя мама.
Тринадцать лет эта цепь – Волга –
Держит меня при себе.

Я любила когда-то мой город.
Над рекой проезжал Пушкин
И ещё другие поэты,
И в воде отражалось небо.

Я иду по мосту за Волгу,
Или еду туда, за Волгу.
Три машины сменить успела,
Но не поменяла дорогу.

Отраженье текучего ада,
Весь период полураспада…
– Почему это мне, Господи?

– А почему не тебе?

* * *
С неба летит снежок,
С крыши летит кирпич.
Это зима, дружок,
Полная, в общем, дичь.

Холодно и темно.
Мимо не пролетит…
Это такое дно.
Глянь-ка! Метеорит.

* * *
Путь Восхода пройдя – и падая,
Остывая на гранях тьмы,
Воплощалась звезда хвостатая
Посреди ледяной зимы.

Разукрашена и оплавлена
По-над пропастью серебром –
Как свеча к Рождеству оставлена
Белой вьюгою за окном.

* * *
Под утро снились тени-волки,
Меня не слыша и не чуя,
Во двор пустой, где я – иль нет меня? –
Скользящий сумрак,
Но не потревожен
Никем, перетекал.
И я спала.
И рядом тень меняла кожу.

* * *
На море джаз. Блестящих вод
Коснулись тени контрабаса,
И слышно – глубина зовёт
Летучие мотивы джаза.

Открылись дальние моря –
И корабли ушли на север
За тёмным светом янтаря
В ночи, сияющей над всеми.

* * *
В темнеющем море уходят на дно
Все рыбы. И движутся камни.
Великою силой глубин им дано
Жить временем более ранним.

И слышать, как ветер свистит над песком,
Как мёртвые птицы взлетают,
И ждёт океан… И на берег ползком
Крадутся древнейшие твари.

* * *
Любая тварь, морская и речная,
В глубинах, там, где тьма и полутьма,
В про-космосе холодном и в печали,
Движением одним сводя с ума,

Плывёт… Всё ускоряются потоки
Вокруг неё. Всё медленнее тварь.
Но жертва, ею выбранная строго,
Осознаёт бездействие едва ль.

* * *
Эх, яблочко, само сладкое,
А я красивая,
На счастье падкая.

Яблоки на деревянном столе,
ветер – и листья бумаги
прижаты упавшим яблоком.
Солнечный сад изнывает от поздней любви.
Я ничего не пишу.
Гнутся ветви почти до земли,
старых яблонь тяжёлые ветви.
Ночью звёзды падают вдаль.
Месяц нежности.
Я уеду.
Стол, бумага, запретный плод…
Яблоко спелое
с червоточинкой,
наисладчайшее,
осени вкус

* * *
Крыши города…
С красным зонтиком –
будет дождь.
Грани улицы тихо
перетекают в крыши.
Мы гуляем в изломах труб;
лёгких лестниц дрожь…
Мир очерченных окон
мы оставили ниже.

* * *
Болотной сказки круги да шёпоты, –
Такая осень! И свет… и тень…
Лучей холодных простые опыты,
И паука неземные хлопоты,
Следы потерянных деревень.

Такой же омут в глубинах просини,
И одиночество лесной глуши.
У стылой осени
Журавль колодезный
Лишь в небо просится,
И ни души.