Журнал поэзии
«Плавучий мост»
№ 4(34)-2023
Герман Власов
Три рецензии
(Денис Новиков, Ольга Сульчинская, Алёна Бабанская)
Новиков, Денис. Шелковый разрез: собрание стихотворений – М.: Русский Гулливер; Центр современной литературы, 2023.
Книга стала уже третьим изданием, куда включены стихотворения из 4-х сборников московского поэта Дениса Новикова (наиболее полное собрание – «Река-облака», 2018), однако интерес к его поэзии очевиден. Сами стихи предваряют выдержки из статей о творчестве поэта – приведу лишь ключевые цитаты. Итак:
«Голос Новикова – голос человека в раздробленном, атомизированном обществе, где поэт более не антипод государя или власти вообще и поэтому лишен гарантии быть услышанным, не говоря – пьедестала. В этом смысле голос Новикова – голос из будущего, как, впрочем, и из прошлого, ибо он в высшей степени голос частный…<…> На что он претендовать имеет полное право – это на роль инструмента родной речи. Высшей чести поэт удостоиться не может».
Иосиф Бродский
«Он никогда не шел на поводу у литературной моды, не «интересничал», не эпатировал ради эпатажа, не хотел казаться сложнее себя. И поэтому звук у него – чистый. А еще – глубокий… <…> Критики и читатели ждали «красивого, двадцатидвухлетнего». А он был. Вот этот самый – светловолосый, с черными бровями, длинноногий, остроумный – Денис Новиков. Но его проморгали. <…> Впрочем, когда Новиков был совсем молодым, о нем говорили, его хвалили – как же, такой маленький, а пишет совсем как большой. Но стоило Денису вместе со стихами вырасти – говорить перестали…»
Олег Хлебников
«Истинный поэт, верный стиху, Денис явился в пору распада стиха, в эон подмены, натужного революционаризма, тотального фальшака. Обновлялась не столько поэзия, сколько номенклатура имен, – в искусстве, как известно, базовых перемен не происходит. Этот факт не отменяет возникновения нового качества (тематического, стихового, фонического и т.д.) Новиков принес новую ноту, всецело принадлежа единому оркестру отечественного стихотворства, не вчера появившегося. <…> Он смолоду писал так хорошо, что теперь-то ясно: он и не должен был долго жить. Господь наделяет таким даром, как правило, лишь недолгожителей. Которым назначено сказать сразу и все. Он это знал…
Илья Фаликов
«Денис Новиков умер там, где расположена та самая «ниша», которую ему, двадцатилетнему москвичу, предложили занять «двое в белом»: Мне сказали займи эту нишу /двое в белом и быстро ушли. Нужно ли пояснять, кто это был и что речь идет о Гробе Господнем в Иерусалиме? Отсюда – то представление о месте поэта, какое так прямо не отважился высказать никто, отсюда и название последней книги Новикова – «Самопал». И это не только синоним саморазрушения.
Константин Кравцов
Думается, что для многих из тех, кто еще не знаком с творчеством Дениса Новикова, книга эта станет настольной. В доказательство я приведу лишь одно стихотворение из цикла к Эмили Мортимер:
о бретельке на тонком плече,
поведенье замка своенравном,
заточённом под коврик ключе.
Дверь откроется – и на паркете,
растекаясь, рябит светотень,
на жестянке, на стоптанной кеде.
Лень прибраться и выбросить лень.
Ты не знала, как это по-русски.
На коленях держала словарь.
Чай вприкуску. На этой «прикуске»
осторожно, язык не сломай.
Воспалённые взгляды туземца.
Танцы-шманцы, бретелька, плечо.
Но не надо до самого сердца.
Осторожно, не поздно ещё.
Будьте бдительны, юная леди.
Образумься, дитя пустырей.
На рассказ о счастливом билете
есть у Бога рассказ постарей.
Но, обнявшись над невским гранитом,
эти двое стоят дотемна.
И матрёшка с пятном знаменитым
на Арбате приобретена.
Ольга Сульчинская. 69 стежков – М. : Воймега ; Ростов-на-Дону :
Prosodia, 2023.
Четвертая по счету книга Ольги Сульчинской состоит из 69 стихотворений-стежков, вышитых по глади трёх разделов-полотен (Лён, Шерсть и Шёлк). В целом, книга узнаваема по своей привычной слаженной звукописи:
Я легче пуха: стоит только дунуть,
Да что там дунуть – маленькое «у»
Сложить непреднамеренно губами
– И я тону
или:
Но свечами полон храм,
И при них тебе не страшен
Круглый космос по углам.
Словно ты вошёл с изнанки
В ель, в утробу Рождества.
Скоро будет – снег и санки,
Праздник, пряники, халва
Читатель встретит уже привычный пантеон богов и героев: от Медеи, Данаи и Леды – до старухи Геры. Мужские персонажи (Ясон, Зевс) – дополнит придуманный Олешей канатоходец Тибул. Античные мифы, их вечные сюжеты прекрасно себя чувствуют на теплом киммерийском берегу – головоломка собирается, но именно здесь о себе заявляет автор. Именно ему – обозревателю перспективы и наблюдателю с койкой у окна, задавшемуся вопросом о соотношении судьбы и свободы – удается прошить красной нитью сразу несколько схожих картин:
Под прицелом,
Качаясь натянутым телом,
Над толпой пробежал и в окно слуховое нырнул.
Это площадь (в метро) Революции – та, где сидят,
Обнимая собак, мускулистые девки и парни,
И носы их – натёртая бронза – блестят светозарней,
Чем любая звезда.
Это площадь Святого Петра у собора Святого Петра,
Начиная с утра
Там полно голубей и прелатов,
И туристы их ловят щелчками своих аппаратов.
Это площадь не та. Да и площадь ли это?
Не то Чтобы площадь, а так, перекрёсток.
Где прикуривает на ветру неказистый подросток,
Распахнувший пальто.
Это прошлое скрещено с будущим – так провода
Чертят в небе косые квадраты
Автор, обретя неожиданное равновесие, идет по этой красной нити-канату.
А есть еще попытка осмыслить пост-художественное или то, что происходит с мифом после – когда Медея сжигает Арго зимой. Впрочем, миф, как древний язык или древний сон готов явиться в повседневности, стучась о ее скорлупу языком моря, подпирая острием кипариса веко месяца:
Шевеля плавниками веков.
Тяжелы и курчавобороды,
Ассирийцы проводят быков.
В уши лезут, скрипя, колесницы,
Шумно дышат верблюды в раю.
И сознанье, теряя границы,
Покидает отчизну свою.
Кто-нибудь, поднимите мне веки.
В сухожильях шумеры хрустят,
Беспокойные древние греки
На моём языке говорят.
Алёна Бабанская, Медведи Средней полосы. – Екатеринбург: «Евдокия», 2023.
В новой книге собраны стихи разных лет, а объединяет их нахождение важных, первостепенных и внешне простых вещей. Лучистый космос просвечивает сквозь узор летнего невесомого платья. Жернова времени, ход вещей перемалывают когда-то щегольскую оболочку, обнажая вход в Нарнию:
Его и время не берёт.
Семь лет прошло, а сносу нет:
И матерьял хорош, и цвет.
Крушились царства и миры,
Нередко нити рвали Парки.
А вот в берете – ни дыры,
Мне в нём не холодно, не жарко.
Сносились туфель восемь пар,
И даже злато стало тленом.
А я один хожу как пан:
Не нахожу берету смены.
А еще в книге есть предчувствие будущей еще неявленой жизни:
Мы снизу глядим на него, не моргаем.
Когда он на бренной Земле приземлится?
Родится он мальчиком или девицей?
Чего ему снится под юной луною?
И как его небо качает седьмое?
К нему нескончаемы наши вопросы.
Но плодные воды безмолвны, что Космос.
Всё это, вместе с теплой горечью в описании поколения старших – ему отведен целый раздел – образует круговорот, движение, смену времен:
Раньше-то было жарко.
Тёплую шкуру свою отдам –
Мне для него не жалко
Шкуры. А может, и целых двух,
Чтобы он мог согреться.
Папа лёгонький стал, как пух.
И золотой, как детство.
Примечание:
Герман Власов – поэт, переводчик, редактор. Живёт в Москве.