Вячеслав Некрасов

Средь мощных шмелей и полыни

Об авторе: Художник в третьем поколении. Родился в Омске. Закончил ВГИК. Жил в Москве, Петербурге, под Петербургом, где держал козу и плотно общался с местным населением. Автор поэтического сборника «Фарфоровая дорожка» и четырех книг прозы. Публиковался в петербургских
и калужских альманахах, журнале «Формаслов». Дипломант, финалист и лауреат нескольких литературных конкурсов. Живет в Калуге.

Женщина и полдень

Только в предчувствии осени
Кошка лежит на спине,
Там, где вы тапочки бросили,
И прибывают оне…

Там, где вы книгу оставили,
У голубого пруда.
Штору в окне не поправили,
На пол просыпали льда.

Как хорошо… не стремительно,
А призадумавшись чуть,
Вам совершать ослепительный,
Послеполуденный путь.

Как это важно – быть занятым
Мудрым осенним трудом…
Радостно, тихо и правильно
Ягоды мыть над прудом.

Август

Летящие нити и кони седые,
Грубеющей тканью тяжелые травы,
И пух иван-чая, и свет на ладони,
И свет над полями, и зелень отавы.

И все это слито в немую картину,
В туманной олифе осеннего солнца:
В репейнике лошадь, косматая грива,
И стебель стеклянный, и отсвет оконца.

Вздыхать или охать могу бесконечно,
Идя в длинных травах пред долгой зимою.
Все это не вечно, все это не вечно!
И все это впитано, впитано мною…

Клонитесь, клонитесь тяжелые травы,
Летите пушинки, трещите заборы,
Горите под солнцем златые оправы,
Смотрите, о жёны, с разумным укором.

Печаль холмов

Иду в осенний вечер
И никого навстречу
В бескрайней и дрожащей влагой мгле.
Шумливых нет соседей,
Никто нигде не едет
И не идёт по стынущей земле.
Лишь выгнутые хОлмы,
Печали чьей-то пОлны,
Бегут, бегут в сгущающийся мрак.
Не сочинить ли сагу
Про этих далей брагу
И дружественных, маленьких собак?

Венера

Глубокая скважина вздрогнет,
И будет розетка трещать,
И лампочка будет неровно
Меня в темноте освещать,

И Толик появится в двери
И скажет:
– Во звезды горят!
А это Венера.
– Уверен?
– Да все мужики говорят…

Погоду на завтра не знаешь?
Ну ладно, пойду досыпать.
Вот где-то скрипит, понимаешь,
А где – не могу я понять…

Глубокая скважина ухнет,
Вздохнет и надолго замрет.
И тут же все звезды потухнут,
И Толик мгновенно уснет.

Зрелость

Писать стихи и заниматься садом
Любой поживший, думаю, захочет.
Потупится он, скромно улыбнётся,
И, быстро обернувшись, тихо скажет:
– Хочу, хочу! Хочу, конечно, что вы!
Хочу ужасно и давно, поверьте,
И не нужны мне ценные подарки,
И жалованья крупного не надо,
Лишь уваженья я хочу, поймите!
Лишь уваженья!.. И еще покоя.
И доступа еще к литературе
О желчегонных качествах растений.

Предснежность

Широкий лоб и воздух синий,
Молекул синих колыханье,
Меж сосен матушки-России
Я слышу Толика дыханье.

Вот закурил и осветился
Среди лесов своих морозных,
Вопрос возник и закатился
В его глазах, таких серьёзных.

Ну а вокруг… такая влажность,
Что хоть плыви протяжной тенью.
Домов вдали одноэтажность,
Предснежность поля и селенья…

Зимние щи из квашенной капусты

Щи без сметаны – это день прозрачный,
День бабьелетний с ласковой тоской,
Где солнца луч, туманный, огнезрачный,
Прощается с любимейшим тобой…

Щи со сметаной – это мгла сплошная,
Пурга и в серебре далекий путь,
И кто-то, в белом платье выбегая,
Кричит тебе:
– Сметаны не забудь!..

Как любит русский этот воздух вольный
В молочно-фосфорическом огне…
И труден – ох! – вопрос твой протокольный –
Какое состоянье выбрать мне?

Антоновка

Суп горячий и тёплые тапочки
Я могу обеспечить тебе.
Пусть в дому обесточены лампочки,
Мы зажжём их в грядущей судьбе.

– Вот дрова, пять кубов, – не хотите ли? –
Предлагает грядущий январь,
Мы выходим, озябшие жители,
И въезжает шофёр в пастораль.

– Точно здесь пять кубов? Мне не верится.
– Абсолютно! Проверим, давай!
А вокруг голубая метелица
Засыпает сиреневый рай…

Засыпает траву и антоновку,
Что могла бы докушать коза.
Но учись! – как доверчиво, ровно как
Её смотрят простые глаза.

Сельский концерт

……….Джорджоне и Чермошенцеву

Последний петух в околотке
Поёт, как известно, за двух.
Молекулой рОдится глотке
Воистину лыцарский дух.

А в сердце – всем слышно? – валторна.
Концерт очень сельских рожков.
И воздух, хрустально-просторный,
Открыт для открытых прыжков.

Серебряно-розовый купол,
И красного моха холмы,
И двух уморительных кукол
Играем талантливо мы.

Средь мощных шмелей и полыни
Нам жить этой жизнью дано.
В закате мы чуточку стынем,
Хотя он похож на вино…

Голландскому живописцу

Неспортивный, буйный алкоголик,
Как понятны все твои мечты…
На картине – белоснежный кролик,
Чаши, куропатки и цветы.

Стадо коз и несколько баранов,
Юный круглощекий поцелуй –
Средь пивных серебряных фонтанов,
Среди винных непрестанных струй.

Скромное стиховорение

Как парча у Веронезе
Это облако искрится,
Как парча у Веронезе
Это облака течёт.

Очень скоро оно станет
Красной маленькой лисицей,
И по краю, краю неба –
Топ-топ-топ-топ-топ… уйдёт.

До свиданья!.. До свиданья!
Я целую край завесы,
И на сцену выбегает
Нелюбезный арлекин.

Я ж тихонько удаляюсь
По законам политеса –
Деликатно и учтиво,
С тонкой баночкой сардин…

Поэт

Я не знал себя, я был поэтом,
Удивлённым, маленьким и грустным,
Рос среди серебряного света,
Средь людьми создАнного искусства.

Помню вас, старинные комоды,
Вас, зоологические тени,
Длинные меж комнат переходы,
На коврах разумные олени.

Чайльд Гарольд в серебряных рейтузах
Проплывал в неведомую муку,
И гармошкой дедушкиной муза
Пела мне старинную разлуку…

Красивый всадник

Женщин, подшивающих одежду,
Девушек, плетущих кружева,
Я люблю, как скромную надежду,
Как в листве осенней острова.

Гуси собираются в станицы,
А вы ткёте нежный свой покой,
Я вздыхаю, как большая птица,
Как речник над тихою рекой.

Кружевные нити, палисадник,
Детство, промелькнувшее навек…
Словно золотой, красивый всадник!
А вот он-то добрый человек.

Огурец

Один мужик дрова привёз,
Другой привёз навоз.
Я огурец воткнул меж звёзд,
Чтоб он тихонько рос.

Один мужик мне рассказал,
Как рану излечить,
Ну а другой идею дал,
Как лучше жизнь прожить.

Один мужик, другой мужик…
И третий, мужичок,
Учил с женой нормально жить,
Как бывший морячок.

А огурец меж тем возрос
В серьёзной, умной мгле.
Меж крупных звёзд,
Добротных звёзд,
На маленькой Земле.

Фью–фью!