.Михаил Гундарин

Песни Измайловского бульвара

Об авторе: Михаил Вячеславович Гундарин, родился в 1968 году. Поэт, прозаик, литературный критик. Автор 8 книг стихов (последняя по времени – «Простые слова», 2020). Как поэт публиковался в журналах «Знамя», «Урал», «Дружба народов», «Юность», «Алтай», «Плавучий мост» и др.
Живет в Москве.

* * *
Ландшафт Москвы пестрит помарками,
и между прочими сюда
легла 16-я Парковая
как межевая борозда.
Налево просто территория –
больница, школа, чайхана.
Зато направо – глушь, которая
Москве и не подчинена.
Куда пойду холодным вечером,
Какие вспыхнут огоньки
На карте местности, помеченной
Зигзагами моей тоски?

Радио шансон

Почитай мне Фаберже
Тихо, не в затяг
Мы состарились уже
Я не помню, как.
Вот тебе моя рука
Вот на небе Бог
От звонка и до звонка
Отмотавшим срок
Строгой юности-души
Каждый встречный друг
Наши финки хороши
Чтобы резать лук
Слезы на моем ноже
Тёмный лес внутри
Фаберже-не Фаберже,
Плачь и говори

Романс

Ты помнишь, в пустом кинозале
Проектор туманно мерцал
Холодную ночь разливали
По нашим печальным сердцам.
Не тьма, но отсутствие света,
Не боль, но печаль ни о чём,
Здесь, в кинотеатре «Комета»,
В паденье любой вовлечён.
Мы врежемся в землю на титрах!
А эти 15 минут
Ещё поучаствуем в играх –
Осколки потом соберут

Ковбойская песня

Стежок за стежком
Стишок за стишком
Джо разминает ткань
Билл говорит отстань
Смерть приходит пешком.

Гора как гора
Пора так пора
Билл разрезан и сшит
Смерть опять не спешит
Джо на месте с утра

Сердца на сердца
Уже до конца
Смерть продолжает путь
Джо говорит забудь
Билл не сменит лица

Высоцкий

Они придут и встанут по углам.
И больше нет ни музыки, ни песен.
Есть триста грамм.
Но параллелограм
Осенней ночью больше интересен.

Мне снилось, что и я один из них.
Когда проснулся – там осталось трое.
Хорош мой стих, но только тетраптих
Нас вытащит из этого запоя.

Нам бесконечный тетраграматон
Для развлеченья дан во тьме увечной.
Тройной бетон, крошащийся батон,
И я там снова жив и мёртв, конечно

* * *
Небосвод, окольцованный этажами,
темен, пуст, как просёлочная дорога
Говорить об этом – играть с ножами
скорострельных молний
Смотри, как много
вспышек электросварки на крыше мира!
Там не место птицам и нам с тобою.
Разве только ангела ли, зефира
Промелькнет перо, но они – другое.
Человек в спецовке – той же породы,
Этот мир ему нестерпимо черен.
Он возьмет волшебные электроды
и насыплет сверху горящих зерен.

Учительская баллада

Я географ и биолог,
Труд мой темен, жребий долог.
Я сижу один
в тесных стенах съемной хаты.
Многолетний арендатор,
никому не сын.
Вот верчу я кубик-рубик,
и меня конкретно рубит,
то есть, спать хочу.
Сумрак телевизионный,
день осенний, быт казенный.
Тополь жжет свечу
над моим погибшим миром.
Я дышу ТВ-эфиром,
Чем еще дышать?..
Как-то даже и не пьется.
Век стоит, а день несется.
То ли правда спать.
А во сне свои приколы –
распахнулись двери школы,
ломятся из них
зомби, звери, вурдалаки,
круто сваренные раки.
Впереди Жених.
У него облезлый череп,
пара помидорок черри –
Вот его глаза.
Что он знает, что он хочет,
Над какой фигней хохочет
Весь базар-вокзал?
А ведь было (правда, было?)
я ходил (и жизнь водила)
по другим путям.
Завела потом в хрущевку,
будто бы осу в сгущенку…
Ешь ты это сам!
Снова выпадает решка,
жизнь проиграна, как пешка –
за бедой беда.
Даже то, как мы уснули –
он в могиле я на стуле –
повод хоть куда.
Стал кровавым оригами
переполненный врагами
санаторий грез.
Просыпайся, поднимайся
на работу собирайся
умерший всерьёз.

* * *
Записали все желания
на поверхности стекла –
нечитаема заранее ,
но спасибо, что была
эта надпись непонятная
на ничейным языке,
белый свет, идущий пятнами,
лед, идущий по реке,
беспонтовая окраина,
надоевшая игра…
Мы прошли путями Каина,
а теперь домой пора.

Здравствуй, школьная столовая,
запотевшее стекло!
Время новое, хреновое
по стаканам потекло

Мартовская баллада

Разрезали-зашили – толку ни хрена.
Из больницы выгнали –
Мест не хватит всем.
Он бредет по улице, на улице весна.
Мог бы улыбнуться да забыл совсем
как тут улыбаются, пялятся в окно
не на двор больничный – в городской пейзаж,
Как живут, не зная, что все решено,
Для завтрашних рисунков точат карандаш.
Зачем? Не будет осени, не будет января,
Лето, может, будет – короткий июнь…
Подходит к остановке – что тут говорят?
Сплошные оптимисты, куда не плюнь.
Говорят о детях, ценах, войне,
О мире, что пестрее, чем колода карт.
Хорошие новости тут всегда в цене.
Вот самая лучшая: теплый март.
Он будет вечно длиться.
В каком из миров,
Так ли это важно – любые хороши!
А стар ты или молод, болен ли, здоров –
Это все без разницы для твоей души.
Через пару месяцев превратившись в дым
Сам удивишься, как она легка
Тогда вот и встретимся, тогда поговорим
На языке, которого не знаем пока.

31 марта

Кровью голубиной
Выкрашен бордюр
Этот месяц длинный
Темен был и хмур.

Память-перемотку
Выруби, чудак,
Допиваем водку,
Ускоряем шаг

Грязную аллею
Лужу и беду
Все преодолеет
Пьющий на ходу

Мы пройдем дворами
От ВДНХ
Чтобы лечь как камень
В котлован стиха

Горлышко бутылки,
Рваный кошелек,
Пепел и опилки,
Пара новых строк,

Старая записка,
Юности привет,
Липкая ириска,
Черный пистолет –

Все,что в сердце тащишь,
Отпускай без слов,
В мир, открытый настежь
Бешенству ветров!

* * *
Полученная задаром не действует благодать
А мы ощутили вкус
и давай рыдать.

Следует успокоиться, выплюнуть эту смесь
Мы на улице Правды,
но правды нету и здесь.

Есть роддом и аптека, Савеловский есть вокзал
А Бог накормит голодных
Он сам об этом сказал

Вспоминая апрель

Ноги в сырости – в облаках,
проплывающих по ручью,
отражающихся в зрачках
дня, стоящего на краю.

Дует жизнь изо всех щелей,
поднимает зеленый шар.
Над кроссвордом пустых полей
раздувает веселый пар.

Это времени первый срез,
безымянные корабли,
наши танцы с огнем и без,
наше чувство сырой земли.

(А потом уже на апрель
налепили магнитик-май.
Так хотели заделать щель,
что закрыли калитку в рай).

* * *
Душа, как подросток на самокате,
По встречной торопится полосе.
Вот вырастешь – Бог нам подарит катер
И мы уплывем совсем.

Пока что лихачишь, спешишь на красный,
Рискуешь на вираже.
Опасна другим, но себе опасней
(И падала в грязь уже).