Журнал поэзии
«Плавучий мост»
№ 2-2014
Екатерина Преображенская
Стихотворения
Поэт, переводчик, эссеист, журналист. Родилась в 1982 году в Ленинграде. В 2005 году окончила филологический факультет Санкт-Петербургского государственного университета (Смольный институт свободных искусств и наук). Публиковалась в сборнике «ПОЭТому-2007», альманахе «Вокзал-2013», журналах «Новый берег» и «Гвидеон». Лауреат 1-го международного конкурса «О мире по-русски». В 2009 году в «Интерпоэзии» был опубликован её перевод из «Алфавита одного поэта» Марка Стрэнда. Живёт в Санкт-Петербурге.
* * *
Ты, ты развратила моих пчёл, кормила их сахаром и молоком,
Сажала на лоб, пела им песни тайком
В ульях моих теперь тревожно-спокойно,
В ульях моих теперь разброд и шатанье:
Пчёлы утратили интерес к дальним путешествиям —
Не продвигаются по карьерной лестнице
То ли они так тревожно спят, то ли жужжат во сне твои песни
Бочки с фальшивым мёдом растут не по дням, а по ночам
Ты бродишь по дому, скрипишь своим больным позвонком,
Трогаешь корки книг, нюхаешь старый фарфор,
Поливаешь растенья из жалости
Я лежу на кровати, за тяжёлой, плотно задернутой шторой
С красными маками, —
Отягощённый мёдом и сном и мыслью о том,
Что ты наделала…
Утром ты путаешь время и спишь украдкой:
Притворяешься, что собираешь вещи во сне,
Садишься на электричку, едешь в метро
Я закрываю тебя в комнате и иду проверять свой клён
Этой весной он расцвёл раньше времени,
Так ярко, что теперь освещает комнату по вечерам
Я прохожу мимо красных, жёлтых, лиловых цветов с крупными каплями,
Стараясь не смотреть в их сторону
Этой весной они распускаются как в ускоренной киносъёмке
Я пробую успокоить мимозу — глажу её по волосам,
Но от моих прикосновений она только опускается
Ниже и ниже, ложится на землю.
Ещё в саду я вдруг слышу, что тебе приснился страшный сон
Я бросаюсь в дом и распахиваю все окна, раздвигаю все шторы,
Опрокидываю стулья…
* * *
Если ты расскажешь мне об алмазном сиянии дорог,
Посланьях камней, объятьях песка…
Тамерлану, который не смог
Разделить всё это
Ни с одним человеком:
Не хватало пальцев на правой руке, простой близорукости,
Принадлежности для пиров будут лишними
Для того, кто никогда
Не вернется в завоёванные края, —
Ибо пиром будет сама дорога:
Мы никогда не вернёмся, и снова…
Палящий зной сжимает обручем голову,
Коронованы солнцем
На пути
В тысячу ли золотого песка,
Как ты расслышишь один шаг
В тясячедробном стуке копыт,
Лошадином хрипе земли,
Трепетанье сотен одежд?
Мы никогда не вернёмся, и снова…
Мысль просвистит как стрела у левого уха,
Памяти хватит только на то,
Чтобы запомнить количество воинов после и до
В этом набеге,
Мы никогда не вернёмся, и снова…
Но если ты расскажешь мне о воде, куда никогда
Не ступала нога человека,
О тревоге ночной, за которой всегда —
Тишина на рассвете…
Что же произошло?
Из той страны, где ты был непослушным мальчиком
И часто бывал наказан, —
Тебя прогнали.
Больше никаких запертых чуланов,
Глухих классных комнат,
И тщетно стучишься в их двери —
Они нараспашку,
По дому гуляют сквозняки,
Хлопают окна на уровне пятнадцатого этажа.
Разве можно жить так высоко?
Наблюдать густой туман из окна,
Спины парящих чаек,
Не принимая их любезного приглашения,
Сопротивляясь его лёгкому искушению.
Спины чаек — пружинисты и упруги,
Как поверхность тумана,
Но тебе не удержаться на этих подвижных ступенях.
Воздух —
он всеобъемлющ,
И сила соблазна его велика.
И он прощает тебе твоё падение,
Ты падаешь…
И растворяешься —
Во всём, что было и будет.
Пренебрегшему сумерками — Ночь
Раскроет свою карту.
Когда медный Марс причалил к небу нашей Земли,
Когда слишком близко к Земле подошёл Марс — Ты весь
Уместился в моём зрачке —
Как
Неподвижные звёзды.
Рассчитавшему угол дня
Не страшна квадратура — глаз,
Но по радужной оболочке твоей плывущий Марс
Вдруг сошёл с орбиты, и вспыхнул — во весь рост
Посреди ледяных колдобин —
Бог разбитых коленей, шипящих слёз и провальной памяти,
Бог
Расклёванных рук, рукопашного сердца, разорения гнёзд
Преградил нам дорогу на бездорожье и
Вынул великодушный нож, а точнее — подставил подножку.
От того, кто упал на землю, — чуть-чуть отодвинутся звёзды,
Спрячет карты свои астроном со вздохом, как даты возможной смерти,
И прихлопнет рукой паука-астролябию, щекотавшего нервы.
Распластавшемуся на льду
Ночью, на детской площадке,
Обвиняющему пространство
И время в своей судьбе, —
Посвящает Земля свой тягучий полёт
И несёт на себе его дальше
Фонтаны на Неве
Подобны соляным столпам
И, повернувши головы назад,
Льют воду с солью пополам,
Смывая взгляд назад.
Так я, дойдя до этих крайних вод,
Застыл как соляная глыбь,
Не в силах взглядом оторваться от тебя, —
Лью воду с солью пополам,
Не различая, где передний край,
Что позади,
Где край земли.
И снова — сбивающий с ног —
Снег,
Замурованные дома, помойки, машины,
Закупоренные ушные раковины,
Железная вода, случайно попавшая в рот,
А в холодной, дырявой квартире —
Провалы в памяти,
Падающая без звука посуда.
И ты был тихим как снег,
Под белым спал одеялом —
Дольше всех,
Из самого глубокого пил стакана
Смотрел телевизор без звука,
И когда я выходила на улицу,
Словно пряталась от тебя в платяной шкаф,
Смотрел недоверчиво
На дверную ручку, на мою шапку и варежки,
На сугробы, из которых не возвращаются
И когда я возвращалась
Бросала на пол пальто и сумку,
Словно включала звук
Сдирала с ног нерасшнурованными ботинки —
Врывалась в комнату
Ты — снова спал:
Твоя кожа без швов…
Белый, случайный,
Как тесто, раскатанное во весь стол,
Как молоко, не поместившееся в банку, —
Спал, под надёжной защитой стекла,
В окружении грязной посуды, пустых бутылок,
Утонувших окурков,
Круглых блестящих монет,
Рассыпанных всюду.
Спал без снов, без документов, в одном носке
На затвердевшей пятке,
Спал без часов, с мобильным в руке,
Но без абонентов,
У тебя не было имени, никто не звонил тебе,
Никуда не звал,
Потому как кого звать?
Никто не знал, что снег,
На который ты когда-то смотрел, —
Выпал опять…