Георгий Геннис
Упавший
Я упал в давке
качнулся – не удержался – рухнул
Через меня перешагивали
об меня спотыкались
меня растаптывали
Вдавливали тело в асфальт
ломали рёбра
лопатки
Дробили
крушили
вскрывали во мне потёмки
Женщина наступила на голову
шпилькой туфли пробила темя –
каблук застрял в мыслях
Я с трудом его выдернул
Платье взметнулось
она сверкнула ослепительной вульвой
и бросилась прочь
ПОХОТЬ ХЛЫНУЛА ЗА НЕЙ
ГОРЛОМ
Георгий Гельмутович Геннис родился в 1954 г. в Москве. В 1976 г. окончил Московский государственный педагогический институт иностранных языков им. М.Тореза. Работал в издательстве, затем в 1990-х и начале 2000-х годов редактором на телевидении, в настоящее время снова вернулся к издательской работе.
Стихи публиковались в журналах «Черновик», «Арион», «Дети Ра», «Зинзивер», «Футурум Арт», «Воздух», в интернет-изданиях «TextOnly», «ЛиTERRAтура» и др. Участник ряда антологий и сборников, выпущенных в рамках ежегодных фестивалей верлибра.
Выпустил несколько стихотворных книг: «Время новых болезней» (М.: Московский государственный музей Вадима Сидура, 1996, с графическими работами скульптора), «Кроткер и Клюфф» (М.: ЛИА Р.Элинина, 1999), «Сгоревшая душа Кроткера» (М.: Время, 2004, серия «Поэтическая библиотека»), «Утро нового дня» (М.: АРГО-РИСК; Книжное обозрение, 2007), «Мрак отказавшей вещи» (М.: Вест-Консалтинг, 2010, серия «Библиотека журнала «Дети Ра»).
Некоторые стихотворения и циклы публиковались за рубежом – на немецком, шведском, сербском и болгарском языках.
Перевел с французского и английского языков ряд книг, в том числе биографии художников Анри Руссо и Жоржа Сёра. Член Союза литераторов России, а также недавно созданного Союза писателей ХХI века. Один из основателей литературной группы «Другое полушарие» и член редколлегии одноименного интернет-журнала.
На сборник «Сгоревшая душа Кроткера»:
Конечно, «кроткериады» Генниса выпадают из типового ряда. Ведь Геннис не просто говорит стихами или стилистически заласкивает текст до гладкописи лирической прозы. Его угловатые, жесткие, а порой и жестокие «сюры» обладают способностью делать видимой (общевидной) «страшную изнанку», казалось бы, совсем не страшных жизненных ситуаций – привычки, скуки, раздражения, старения и т.д. и т.п. Его реализованные «имажи» – простые, почти банальные в истоке (скажем, горит душа в «Сгоревшей душе Кроткера»), продолжаются столь долго и переплетаются друг с другом в таком удалении от первичного, исходного смысла, что, вовсе того вроде бы не желая, обнаруживают (выволакивают наружу) и общие всем заморочки, и симптомы новых болезней, и все наши российские абсурды – прошлые, настоящие, будущие…
В книге — масса глаголов, связанных со звуками отстаивающего себя бытия: кричать, звать, похрустывать, каркать, реветь, храпеть, стонать, причмокивать, клокотать… Похоже, что мощью звука (а стих и есть вид звука), в личной метафизике Генниса, человек защищается от «вируса тьмы», от «вымирания плоти», от «испарений кромешной болезни».
На сборник «Мрак отказавшей вещи»:
Персонажи то и дело умирают и снова возвращаются на воображаемую сцену, встречаются друг с другом в разных комбинациях, образуя словно бы единый цикл снов или видений, проявляющих некую собственную логику. Лаконизм изложения способствует передаче главного ощущения этих текстов — безотчётного страха перед миром, перед другими и, в конечном счёте, перед эросом и танатосом, так или иначе переплетёнными буквально на каждой странице.
Театр жестокости (со всем его макабрическим эротизмом и абсолютной релятивизацией реальности), в который помещены персонажи текстов Генниса, оказывается одним из самых ярких примеров современного абсурдизма, гораздо более миметичного, нежели это можно представить с первого прочтения.