Сергей Завьялов

Андрей Тавров

Александр Житенев

Элегия в Александровском саду

Здесь стен Кремля зимой – а там кирпич и скользко.
Вниз, параллельно мосту, к реке, клубятся липы.
Стемнело – и ясней, нарос древесный лёдиных уж нет,
всё время и пространство.

Есть вещи – мрак, зима, Россия, Москва, дворники –
клубятся, сплетены древесно, беззащитно, грозно.
Так было: десять лет назад цвела при слове русский маком,
теперь бледнею, когда слышу что-то о России;
что сделали со словом! Кто это сделал? Мы.

Вы видели её? Да вот она. Попейте кофе с обезумевшими стариками в Ленинке
и – в Александровский гулять. Зимой. В кромешный снегопад.
Навстречу курточки и смех – то юная Россия,
которой нет, возможно, уже несколько столетий…

навстречу дяди, что-то продавшие. И это всё о ней.

Так от тяжёлого дневного сна, с лицом и взглядом детским – к зеркалу,
так целовать оснеженный и мрачный куб свободного от стройки пространства,
так оставшиеся в большинстве яблони и липы – древесным войлоком,
так народился космос,
так мост уходит, увлекая за собою в путь весь остров Кремля,
так хлыстики деревьев вдоль аллеи, пока что небольшой участок,
весну предвосхищают.

Вот готика.
Вот замок, неприступная крепость, вот каменное сердце. Как оно прекрасно.
Вокруг него наполненным по горло рвом – и говорить не след.
Возможно, целью этих стен – как стены могут целиться: спасенье.
Пока одни внутри живут, другие, снаружи, умирая, клубятся.

То липы, птицы, кирпичи. Нашествие живых
(артезианский смысл: живущим в мире мёртвых).

Двенадцать, а то и больше лет, не выезжая –
в Москве, как Шитрлиц – в некоем прекрасном далеке.

Иной язык, иные нравы…
Да что мне в них. Мне с ними жить.

Те липы увезли. Девчонками они видели парад победы. Шёл снегопад вослед.
Мы так слабы, что мы жнецов виним

Жнецы ленивы от обильной пищи. Пусть их…

Остров Кремля, клубясь ветвями лип, вплывает в зиму.

Дек 2013

В декабре после полуночи

вхолостую;

все основные дары или нет-не-дары, а способности,
пыженья, туженья, труд:

все усилия не соберут
денег в шляпу,
метафорических денег.

но какая –
потоку дождя со снегом,

какая –
дремучей городской сырости –

разница,

какое дело им до таланта,
способного со стихией наравне иссянкуть,
или трэшера злого, явившего одичавшему миру людей
глубокий и мрачный прикол?

Мне по душе послесмертие романтизма,
хочу и лесов, и стихий, и дикого города,
который ещё не забрали,
в котором новшества даже люблю.

Мне близки эти почти романтичные тени.

…надо бы договориться – как Байрон с хромою ногой,
как Мэри Шелли сжилась со своим Франкенштейном,
как По примирился с Дюпеном,
Конан Дойль – с окоченевшим Шерлоком Холмсом…

однако всё чушь.

Сколь ни блести, не будь лучше всех,
а тем более – если не лучше всех,
не пролезешь в анналы внимания;
мир – заикаясь, и даже война – вхолостую.

О благословенная тишь и ненужность!
О романтический трэш,
о невключённость и обесточенность,
и немасштабность!

…и надоела: смотри, как навстречу идут,
как – привет! – говорят,
как всё сводится к детскому страху:

вместе переждать ненастье.

Страх стихий и свершений,
страх отсутствия пресной воды,
и – как всё несерьёзно –
а значит, не будет и травмы.

…лишь стихии живут, а не люди.
Слякоть, дождь, облака,
солнце, ветер, и даже деревья и кошки.

В людях отражается их жизнь,
люди ими живут – потому сохраняют хрусталик.

А кого-чего.

Там, в детективном романе,
или очень умном романе – плывут облака,
там воробьи оживлённо беседуют о новых рождественских крошках.

…да, всё потому так, что люди себя раздарили
каким-то твореньям своим,
но часть людей осталась в деревьях и кошках,
лучшая часть,
тянется к ним,

взрывается праздником.

Дек 2013

Элегия с золотым шаром

Время шара золотого, время календулы – а что есть время…
……………вне времени – на скамье сидит точка живая.
Где лицо её, шарф (раньше носила платки, углами назад, не была комсомолкой),
……………цветные платки цыганской расцветки, индийского шёлка; было смешно.
Шар золотой наполняет пейзаж кладбищенский чуткий дремучий,
……………светящийся чрезвычайною белизной.
Гора, где могилы кругом, деревья шерстистою тучей,
……………обрывается вниз, к потерянной в зарослях слабенькой речке.
Руки сухие, по складкам – лампадное масло,
……………хотя не она с кистью малярной обходит подсвечники.
Жертвенники! А из низкого известкового окошка льётся тепло
…………………………и лепестки от свечей.
……………Полно тебе. Вот так бы сидеть, никуда не уходя никогда,
не срываться с обрыва, с порога – и в бездну велеречивого мира,
…………………………в густой туристический дым.
……………Полно тебе. Что нашла она в этих священниках, один только блеск,
полублеск, тщетное мненье, достоинства нет.
……………Что нашла в этой церкви, в которой растёт –
……………так растёт можжевельник, род к роду, по центру.
Центр подворья смещён, и там бродит яблоня с разделённым низким стволом,
……………по стволу забираются отроки к яблокам в небо.
Кипарисы и туи благоухают, а розы не пахнут.
……………В мокром холоде пребраженского утра календула
пухлой ладонью бросит душистый платок.
……………Время шара золотого, время шара золотого…
Вдруг вместо грудины вложили пронизанную солнцем решётку,
……………внутрь и сквозь прутья потекли ледяные мокрые золотые шары.
На фотографии старой в платье полосатом у стены шаров золотых
……………кто – не вспоминай, не тревожь утомлённое знанье.
……………Прошлое есть, как запах варёного мяса Успенским постом,
как личное чьё-то чудовище, знакомое лишь потому,
……………что боль о нём разделяешь – и снова не надо.
Без чудовища и фото не получилось родиться. А вот жить при шарах золотых,
…………..с древней этой решёткой в груди, с белизной – ты попробуй.
Яблочный вкус разливается шире и шире,
……………а вершины берёз – как распятие под индийским платком.

Авг 2013