Алексей Недвига

Шёл снег как время…

Стихи

Об авторе: Род. в 1957 г. в Ленинграде. Учился и жил в Запорожье (Украина). Служил в Группе советских войск в Германии. После армии окончил Индустриальный институт по специальности «инженер-строитель». В 1989 г. как специалист-технолог участвовал в ликвидации последствий декабрьского (1988 г.) землетрясения в Армении. В 1996 г. окончил Школу журналистики «Интерньюс» в Киеве. Работал на радио и телевидении. В начале 2000-х вернулся в Петербург. Учился на открытых аспирантских курсах Европейского университета, прослушал цикл лекций на тему «История искусствоведения». Совмещает работу в документальном кино с журналистикой и кинопрокатом; программный директор киноцентра «Родина». Автор стихов и песен.

Почти по Шагалу

Сумрак, улица, двое,
оловянное блюдо луны.
Двое, кажется, влюблены.
Водит пальцами у лица
тишина.
Тушь и патина.
Тени – пятнами у крыльца.
И болят
в платьях платины тополя.
Двое тьмою приближены.
Как река у Куинджи,
их тела вытекают
клинками из ножен
и друг в друга впиваются
ласковым шёлком кожи.
А потом – я как на духу –
улетают по воздуху…

* * *
Надевай ожерелье из раковин! Хрупкая известь –
разувайся скорей! – украшенье для юного тела.
Одуревшие мухи пусть дохнут от зноя в жилище,
проведём их охотно, оставим на окнах без дела.
Проскользнём между лезвий травы вслед за ящеркой юркой –
по шипам и упрямству колючек; с беспечностью звонкой
через жгучий песок пробежим и по склепам моллюсков
прокрадёмся на цыпочках; взор расплескав горизонтом,
слижем пряности с пальчиков юго-восточного ветра,
чьи ладони как ковшик губам, – распахнётся дыханье…
Будем вздрагивать, спину прибоя лаская приветно,
смутно помня – откуда и кто мы, и думать стихами;
будем долго входить сквозь ораву волны-забияки
мимо рыбок и щепочек, перьев баклана и корок,
чьих-то шлёпанцев, смело сбежавших от пяток хозяйки…
Где ты взялся, безумный китаец, придумавший порох!

* * *
Ты ненадолго здесь – таков обычай.
Не прекословь.
Вот и ещё одно мгновенье вычел
мой часослов.
По стонам писем, по зовущим кличам
ты к ближним знаешь дальнюю любовь.
Не задержись, обманывает кровь.
Прижмись щекой, шепни, – таков обычай.
Кто тронул путь, уж обольщён тоской,
а сделал шаг – перекрещён разлукой.
И вот ладонь с заплечною доской
соединяется надёжной мукой.
Скользит ладья, – аукай, не аукай, –
ты исчезаешь за речной излукой,
и в раннем небе сладостно беззвукий
в дым тает месяц восковой.

* * *
Во мне всё тихо. Отражён во мне
тот угол парка, где в стоячей луже
ореха ствол, сор, спутанный на дне,
но там – сквозь дно, за ним, на глубине –
просвет в ветвях и истончён и сужен.

И редко с веток капля упадёт,
поклёвка робкая. Но тайны не нарушит.
Вот так, по капле, и перетечёт
и этот свет, и тонкий этот свод
и корни напоит, и души.

* * *
Где-то на краю Вселенной
наш кораблик – светят огоньки.
Не видать протянутой руки,
только вязко отдаются в венах
мрака судорожные глотки.
Будто падаем, и всё упасть не можем;
ни воды, ни берега, ни кожи…

* * *
Кто камни швырял,
кто играл на флейте
и нежную трогал губами.
Все были как дети.
Ночами
море владело телом,
как владеют мелкой монеткой,
забытой в кармане платья.
К мысу плыли дельфины,
рыли носами волны,
напоминая о греках.
Стрекозы падали в воду,
расправив витражные крылья,
и в небе сгорали звёзды.
Такие тревожные знаки
сопровождали время,
огибающее мокрые скалы,
с высокой и гордой любовью
стоящие безвозвратно.
А мы лишь зашли по колено,
откуда ж на веках солёные пятна?

* * *
В траве ветра, где прячутся дни
и теряются полночи,
мы находим не так уж и много,
грустя о потерях.
Мы целуем в зелёные губы
их крики о помощи.
И когда мы уходим,
за нами смыкаются двери.

* * *
Простились не надолго – навсегда.
Привычный круг не разомкнулся даже.
А за окном январские пейзажи
зачёркивали линий провода.
И длился, будто сон, короткий день,
не разгораясь и не затухая.
Сосед в купе, по временам вздыхая,
так и не смог притронуться к еде.
Он всё молчал, и всё смотрел в окно,
как будто видел за ночной рекою
во мгле снегов, в забвении покоя
замедленное старое кино.
И этих хмурых чёрно-белых кадров лёт
перетекал в его тугие вены
эфиром или тем, что непременно
до болеутоленья доведёт.
И оставалось только – наблюдать
то бешеное, мчащее движенье
чужой судьбы, и в этом отраженье,
как в зеркале, я смог себя узнать.

* * *
шёл снег как время
время шло как снег
как губы бредят
когда как в обмороке или сне
летят деревья
шёл снег сквозь ветви
время шло сквозь нас
и светлый пепел
неприхотливых и негромких фраз
нам губы метил
снег шёл на убыль
тише время шло
жгло снегом губы
и затихали повторенья слов
в ветвях упругих
шёл снег как время
время шло как снег…