Журнал поэзии
«Плавучий мост»
№ 1(5)-2015

Максим Страхов

Стихотворения

Об авторе: Род. 28 июня 1984 года в городе Бишкеке (Фрунзе) Киргизской АССР.
Окончил с отличием лечебный факультет Тверской государственной медицинской академии в 2006 году, далее клиническую ординатуру по специальностям «хирургия» и «сердечно­сосудистая хирургия», аспирантуру. Является куратором пресс-службы Тверской государственной медицинской академии.
Член Союза журналистов России, Российского союза профессиональных литераторов и Союза российский писателей. Лауреат ряда литературных премий и фестивалей. Автор 4 книг и более 500 публикаций в СМИ и литературных журналах, среди которых – «Новая Юность», «День и Ночь», «Южная звезда», «Зензивер», «Молодая гвардия». Автор идеи и руководитель ряда литературных проектов на Тверской земле, среди них – ежегодный молодежный конкурс­марафон «Пишу в Твери…». Соорганизатор международных литературных встреч «Берновская осень», член редколлегии одноименных альманахов (№№ 1-8).
Живет и работает в Твери.

* * *
Оказавшись в Бородинском монастыре,
явственно почувствовал энергетику греха.
Будто бы всё затаилось, замерло,
насторожилось в пронзающем ожидании…
Наверное, неслучайно на Руси
в ссылке и одиночестве
завершали свой жизненный путь
самые великие грешники.

* * *
Заплаканная восьмиклассница
сидит в очереди
у дверей дежурного абортария.
Зачем родители
назвали её Марией?..

* * *
Удивительно извечное движение человечества!
Мы с гордостью возводим параллели,
при этом всю жизнь ищем точки пересечения.
Постоянно расширяем вокруг себя область знания,
и циркулем времени глупо сужаем круг друзей.
Вечно ищем кратчайшие пути, называя их гипотенузами,
однако, острых углов почему-то становится больше.
И всегда, чтобы ни случилось, надеемся только на лучшее,
А оно при этом надеется только на нас.

* * *
Одиноким осенним вечером
равнодушно листаю
телефонный справочник…
Парадокс!
Восемь с половиной тысяч номеров,
а позвонить некому…

* * *
Ежедневно с экранов новостей и газетных полос
все обещают наступление «Эпохи перемен»…
Естественно – к лучшему, светлому, долгожданному…
А всеобщее ожидание пронзительно смотрит
испуганными глазами
Цесаревича Алексея
на очередной неспешный виток
раздрыганного колеса истории…

* * *
По древнему поверью за здоровье недругов
ставлю в храме три толстые свечи.
Первая – гаснет,
вторая – падает,
третья – горит ярко, бойко, высоко,
будто бы издевается надо мной и хохочет…

А глаза на строгом лике
как-то исподволь по-доброму улыбаются,
прямо как у мамы, когда я, нашкодив,
виновато приносил ей в ладошке
карамельную конфету…

* * *
В гастрономе распродажа счастья.
Встал в длинную очередь.
Третий час толкусь на одном месте –
кто-то все время норовит
проскочить вперед –
пенсионеры, инвалиды,
матери-одиночки,
ветераны труда,
военные…
Строгий продавец
методично отказывает всем льготникам.
Они же трясут документами, звенят медалями
и бьют себя в грудь –
никак не поймут:
чтобы стать первым,
нужно обязательно встать в очередь…

* * *
– Алло, извините, здесь проживает
самый нежный, страстный,
чувственный, желанный,
самый красивый мужчина
на всём белом свете
по имени Вадим?
– Нет… Вы ошиблись номером…
Положив трубку,
впервые разочаровался
в звучании собственного имени.

* * *
Старинные часы показывают два.
Уже который час, день и год подряд…
Лучшие мастера не могли восстановить
Давным-давно сломавшийся механизм.
Быть может чья-то судьба
застыла между заржавевшими стрелками,
отказавшись от продолжения?..
В без четверти десять ты
ушла навсегда.
Вытаскиваю батарейку
из подаренных тобой
японских наручных часов…

* * *
Вбегаю в кафе.
Все столики заняты.
Свободен лишь один –
тот, на котором
в стеклянной пепельнице
вяло дотлевает тонюсенькая сигарета;
оставлен недоеденным
вишневый штрудель,
и еще не остыл недопитый капучино
в белой фаянсовой чашке,
которая ехидно улыбается
малиновым отпечатком твоих губ.
Опоздал…

* * *
Ты долго не могла понять,
кто же я для тебя:
не то любимый,
не то любовник,
не то просто друг…
В итоге –
ни то,
ни другое,
ни третье…

* * *
Вчера в отделении умер пациент.
Четыре месяца борьбы,
шесть операций,
три прогулки
по Калинову мосту,
две – удачные…
Закрываю глаза и вижу
развивающийся на ветру белый флаг.
До боли в груди не хочется
сопоставлять ощущение себя
в белом халате
и параллельно существующее
понимание увиденного.
Страшно оттого, что
параллельные прямые
иногда всё же пересекаются…

* * *
Незрячего напрасно
называют слепым,
ибо слепы те, кто
смотрит людям в глаза
и не видит
вокруг себя
льстецов, лгунов и изменников.
Незрячий с рождения мальчик
апрельским вечером
грозит кулаком небу
Дело к дождю…

* * *
Выписал пациента.
На прощанье пообещал,
что непременно свидимся
будущей весной,
понимая отчетливо,
что дни сочтены…

Выходя из больницы,
торопливо надеваю
очки с тёмными стеклами.

Чтобы полуденное солнце
не увидело моих глаз…

* * *
Он сидел на кухне в полном одиночестве.
Курил, пил одну стопку за другой,
морщился, пьянея,
разговаривал вслух с самим собой,
плакал, проклиная никчёмную жизнь,
бывшую жену, врачей…
И капельницы, от которых ещё не прошли синяки…
На столе лежало заключение,

в котором неразборчивым врачебным почерком
было написано:
«Злокачественных клеток не обнаружено»…

* * *
У смерти есть запах…
Но чувствуют его единицы.
Я только дважды,
едва уловимо, скорее всего
на подсознательном уровне
его ощущал.
Странный, свежий, слегка холодящий,
нежно-сливовый запах
лишь на несколько мгновений
охватывал больничную палату,
становился явственным
и неизбежно растворялся…
Может быть напрасно
соседка по даче баба Марфа
так убивается,
что вчера майским морозом
у неё побило два цветущих
сливовых дерева?

* * *
Намедни спас пчелу,
прилипшую к ложке из-под варенья.
Выпустил сладкоежку в распахнутое окно.
Спустя час на кухню слетелась
стая её шумных родственников.
Видимо, поблагодарить…

* * *
Суточное дежурство.
Пациенты наперебой
шлют поздравления с Днём медика:
– крепкого здоровья,
– карьерного роста,
– больше ярких событий…
Беру раствор зеленки,
йодоперрон, метиленовый синий и
краску Кастеллани.
Бегу в перевязочную.
Праздновать…

* * *
Третью ночь не могу заснуть –
читаю хорошие стихи.
Озорные симпатичные строчки
сбиваются в стайки,
забегают в моё подсознание
и неистово верещат:
«Укради нас!..»
А я их, бесстыжих – по буквам, по буквам…

* * *
Жаркое, знойное, душное
августовское лето
отчаянно пытается
добраться до меня,
умиротворенно лежащего
под кондиционером.
Долгожданный отпуск на юге…