Владимир Мялин

Стихотворения

Об авторе: Мялин Владимир Евгеньевич, родился (и живу) в Москве, в 1961 г. Член СП России. Участник антологии современной русской поэзии «Созвучье слов живых». Публиковался в журналах «Московский «Парнас», «Арион», Волга-21 век, «Волга», «Интерпоэзия», «День и Ночь», «Эмигрантская лира», «Бег», «Русский писатель», «Европейская словесность» и др. Автор книги стихотворений «Из ближнего рая» (2010 г., издательство «Московский Парнас»). Диплом и юбилейная медаль «М.Ю. Лермонтов 1814 – 1841». Наградной знак «Союз писателей России», диплом «2014. За верное служение отечественной литературе». Медаль «60 лет Московской городской организации Союза писателей России: 1954-2014».
Стихотворения переведены на сербский язык.

По мотивам картины Питера Брейгеля Слепые

Цепочкой слепцов голосистой
Здесь участь плетётся моя.
Звенит бубенец неказистый,
И нет от ухабов житья.

Надежда, лишённая зренья,
Как можешь влачить за собой
Ты – старость с горчинкой смиренья
И с запахом смерти – покой? –

Больную старуху в отрепье
И юношу-память с бельмом?..
О, если свершилось на небе –
Зачем эта ночь с бубенцом?..

Зачем эти путы связали
В один белоглазый конвой –
Тоску неслучившихся далей
И – пропасти ужас ночной?..

На фреску Джотто «Поцелуй Иуды

Не даёт задремать с утра
Эта белая мошкара
Среди путаницы ветвей…
В Гефсиманском саду светлей,
Чем при матовом свете дня…
Ди Бондоне, добавь огня

В жёлтых факелов языки,
В перламутровый сок строки:
В сыроватый и серый снег,
А ещё – италийских нег
В пики стражников, в ересь книг,
В поцелуя рябой язык.

В ветра стылое молоко
И в прошедшее (так легко) –
Джотто, Джотто, добавь сейчас,
Чтобы мрак не упал на нас.

По мотивам картины Генри Уоллеса Смерть Чаттертона

За час прилёгши на кровать,
Он и не думал умирать;
Бумажки, склянки в беспорядке
Лежали тут же перед ним.
Белила цинковые, грим:
На лбу ненужный вензель прядки…

И неизвестно до сих пор,
Как умер юноша… Пробор
Сметён… Как стреляная птица,
Свисает до пола рука;
И недостаток башмака –
И смятый шёлк чулка лоснится.

Посвящения

* * *
Ах, Офелия, девочка, ах!
Перламутр у тебя в волосах,
А в перине твоей – песок,
А венок – из речных осок…

Ах, Офелия, как горько
Одуванчиков молоко…
Очи бабочек, ток шмелей,
Свечи башен и тополей…

Принц любимый ли, нежный брат…
Всё равно не вернуть назад
Ни пучка травы,
Ни клочка земли…

Косы лилией заколи!

Песня Офелии

Утоли печали, милый –
На, возьми цветок…
О тебе я не забыла;
Камни и песок…

Ах, слепит глаза осока!
Долго не гляди:
Принц мой, выгляжу я плохо
С лилией в груди…

На ещё цветочек … значит,
Это будет – два.
Нет, Офелия не плачет;
Камни и трава…

Распустились по теченью
Волосы, светлы…
То ли шёпот, то ли пенье,
То ли плеск ветлы…

Надо мной во влаге ясной
Ходят пескари…
На ещё цветочек красный.
Это будет три.

А четвёртый я пригрею
На груди своей…
Поцелуй свою лилею
Да иди скорей!..

Голос Офелии

Красные рыбки Матисса,
Шарик кувшинки живой.
Кто вас увидел не снизу –
Строгий судья надо мной.

Ах, не суди меня строго:
Я раздавала цветы…
Холодно в речке у Бога;
Сны, как кувшинки, желты.

Снится мне принц и дорожка
Лентой венчальною в скит…
Мёртвый отец у окошка,
Мне улыбаясь, стоит.

– Прорван кафтан мой парадный,
Красно от крови бельё.
Будь оно трижды неладно,
Мёртвоё сердце моё!..

Я просыпаюсь и вижу:
Нет надо мной никого.
Голос всё тише, всё тише…
Жалобный голос его.

Джульетта. Кормилице

– Не осыпай меня слезами,
Когда в груди застрянет ком,
И вспыхнет ночь перед глазами
За неутешным рукавом.

Склонись, как раньше, надо мною,
Полынью грудь свою натри
И голубиной тишиною
Мой холм печально убери.

Ромео спит, его не надо
Будить в заоблачных краях.
С его душой под сенью сада
Душа встречается моя.

Лепечет, шепчется, целует
Вероны воздух золотой;
Не плачь, кормилица – не всуе
Джульетты тень перед тобой.

Я научилась расставанью:
Любовь прощается легко
И с ядом горького желанья,
И с детства сладким молоком.

Дездемона

– Стоит Венеция, живёт и без меня,
Без белокурой Дездемоны.
И муж мой Мавр, как языки огня,
В меня по-прежнему влюблённый.

Неравный брак равняют небеса.
Любовь и ревность, и утехи……
Турецкий флот по небу разбросал
Свои весёлые доспехи…

Идёт ко дну… Светлейшая из туч
Вмести в себя покой и горе!
И в небесах мой тёмный муж могуч
И странно светел, словно море…

Здесь спит заря и сердце духовых
Стремится вырваться наружу –
И вновь вдохнуть – и звуков заревых
Изведать жизнь и дрожь, и стужу…

Печальный муж, всё в прошлом, всё во сне –
И жизнь задушена не нами;
И неба плоть рождается во мне
Стрижей пролётными звонками…

Каренина

1
Тяжела ты, сажа, дорог железных.
Где рыжеют рельсы стальных путей, –
Ходит-бродит Анна в вагонах тесных,
В голосах сошедших в пургу людей.

Купола церковные хороводят;
Врассыпную поезд бежит, летя.
Может это тебя Господь отводит
От беды? может дьявол бранит тебя…

Может, печь ледяная изводит жаром –
И бредёшь по вагонам, не чуя ног?
То ли дьявол горчит паровозным паром,
То ли снегом глаза забивает Бог…

2.
Звоны в небе раскачнулись
Недалёко от земли.
Глазки детские проснулись;
Две иконы зацвели.

На одной – Христос терновый,
На другой весь сонм святых…
Анна, в спаленку с обновой
Проходя, перекрестись!

Вот рубашечка из ситца,
Вот – свистулька с петушком.
Анна, надо торопиться:
Муж законно входит в дом…

Вот – шагов его не слышно:
Тень по лестницам скользит…
В тихой спальне душно, пышно
И Серёжа крепко спит.

Вот проснётся, вскрикнет: «мама!»,
Тень приблизится, тиха…
Поцелует воздух Анна –
И – как ветер – далека…

Карий бархат, чёрный локон,
Стук кареты, звон церквей.
Круговерть из лиц и окон…
Анна, душу пожалей!

Пожалей – как не жалела,
Позови – как не звала…
Тени, тени; бархат белый;
Тени, крылья, купола…

Заметки на полях. Русь Владимирова

Смутьян

Не сидит ворон на ветке,
А сидит Пугачёв в клетке.
Народ лезет, суёт пальцы,
Как на медведя пялится.

Готовы палач и плаха.
Дымится в крови рубаха;
Обрубок на доски валится.

Царица Вольтеру хвалится.

Морозова

Едут сани, снег скрипит,
И юродивый бежит.

Яма смертная разрыта –
В ней боярыня забыта,
Двоеперстием славна…

Свечка смутная одна,
И дьячок замёрз, читает –

И душа над ним витает.

Отрепьев

Что, Григорий, приуныл?
Что с Мариной? Матка Боска!
Божий свет тебе не мил:
Уложила смерть на доски.

Положила на кровать;
Лужа алая дымится…
Хорошо ли воевать? –
Королевич, сладко ль спится?

Ляхи кажут языки,
Точат лезвия в дорогу.
Боже правый, помоги! –
До Москвы ещё немного…

Басманов

Дыба, кол, котлы и крюк…

Вурдалак или бирюк
Там за вьюгой стонет?..

Рыщет волк во тьме ночной,
А Басманов молодой
Стаю уток гонит.

Гонит стаю лебедей…
Дроби да картечи…

Иоан в ночи своей
Зажигает свечи.

Гаснут свечи. Снег в глаза.
Расступились небеса –
Кровушкою каплют.

Царю, больше не могу!
Помело моё в снегу

И в земельке грабли.

Царь Борис

Поздний постриг на одре.

По берёзовой коре
Сок ли, кровь струится? –

Красный Углич, серый дым;
Шрам на горле золотым
Мёдом золотится.

Ой ты, бранная пора!
Загрустила детвора;
Воины в доспехи

Облачились, как в пургу…
Странно, страшно, не могу:
Тяжелы огрехи!

Ой вы, смертные тела!
Шапка, шапка тяжела!

Русь Владимирова

Днепр на пузе несёт Перуна;
Боги-идолы сожжены.
На  колки накрутили струны
Гусли – льдины весны.

«Лада, ладушка», – гусли стонут,
Улыбаются… В первый раз
Небеса разожгли иконы,
Алый иконостас.

Княжит князь и не тужит очень;
Красный угол – лампада, лик…
Богородица кажет очи,
Скоморохи – язык…