Виктор Фишман

Ямщик, не гони лошадей

(Расследование журналиста)

В рукописном фонде Пушкинского дома есть свидетельство, что 100 лет назад, в мае 1913 года, в московском издательстве Ямбора произошла встреча известного в те годы поэта, Николая Александровича фон Риттера, с начинающим композитором Яковом Фельдманом. Так родился знаменитый романс, слова из которого приведены в назывании статьи. Он стал едва ли не визитной карточкой России.
Об авторе её слов написано столько небылиц, что во имя восстановления правды нам пришлось провести собственное журналистское расследование. В ходе его удалось опровергнуть несколько легенд и выявить имена других российских Риттеров, внесших свой вклад в историю России.

Легенда №1. Предком Н.А. фон Риттера был генерал-лейтенант российской армии.
Пересказывая один другого, многие авторы называют предком Николая фон Риттера славного вояку Георга фон Риттера, родившегося на Рейне в 1731 году. Чтобы проверить этот факт, мы изучили его биографию.
Георг фон Риттер происходил, как сказано в первоисточниках, «из дворян Римской империи». 5 октября 1766 года произошло важное событие в жизни поручика «Вюртембергской службы» – он был принят на должность подпоручика в 1-й Московский полк и перешел в российское подданство.
Непоседливого служаку переводили с место на место: то он сам подавал прошения, то не мог угодить начальству. Однако его ценили за храбрость. Он отличился в Турецкой войне, 1 января 1771 года удостоился чина поручика, участвовал в войне с Польшей, 25 декабря 1776 года был произведен в капитаны, служил в Ревельском пехотном полку, а 1 ноября 1780 года в чине майора был направлен в Полоцкий гарнизон. В 1794 году Георг фон Риттер снова в сражающихся частях во второй Польской компании. Видимо, за особые заслуги 9 декабря 1794 года он был произведен в полковники с назначением полковым командиром Полоцкого гарнизона.
Свою военную службу Георг фон Риттер окончил в звании генерал-лейтенанта, но не покинул военное ведомство: 11 декабря 1800 года его определили шефом Пермского мушкетерского полка, затем перевели комендантом в Аренсбург, а затем на ту же должность – в эстонский город Пернов (Пярну).
Вот только ни отцом, ни дедом Николая фон Риттера Георг фон Риттер никак не мог быть.
В архивном фонде «Матрикульная комиссия Общеполезного общества» в картотеке немецких семей, составленной по метрическим книгам Аренсбурга (современное название Kuressaare) и Пернова (современное название Pärnu) имеются следующие сведения о составе семьи коменданта фон Риттера:
Генерал-лейтенант и аренсбургский комендант его превосходительство Георг фон Риттер и его супруга фрау Мария, урожденная фон Ганн (Hahn, умерла в Аренсбурге 30.04.1802 в возрасте 57 лет) имели двух детей: дочь Гедвиг Кристина (Hedvig Christine, родилась в Аренсбурге 20.03.1802) и сын Карл Георг (умер от дизентерии в возрасте одного года 13.07.1804) . Таким образом, предки Георга фон Риттера могли быть только по женской линии, а потому, по существовавшей тогда традиции, не могли носить фамилию фон Риттер.

Легенда № 2. Н.А.фон Риттер происходил из полтавского дворянства.
Действительно, в списке дворян, внесенных в дворянскую родовую книгу Полтавской губернии за 1898 год, числятся два брата фон Риттер: во-первых, поручик Сергей Александрович, его супруга София Ивановна  и их дети Николай, Александр, Сергей, Михаил, Олёна, София, Георий, Мария; во-вторых, штабс-капитан Александр Александрович, его супруга Анна Антоновна и их дети  Георгий, Алексей и Елизавета. Первые утверждены в дворянстве Указом дворянской гильдии от 11 июня 1852 года за № 5382; вторые – 16 января 1858 года за № 5794 и № 8723.
Один из членов этой семьи, Михаил Сергеевич Риттер, оставил своеобразный след в истории русской литературы. Он был соучеником Николая Васильевича Гоголя по Нежинской гимназии. Тимофей Пащенко рассказывает такой случай. Гоголя заинтересовала чрезмерная мнительность товарища, человека большого роста и силы, чрезвычайно впечатлительного и легковерного, и он выкинул с ним такую штуку. «Знаешь, Риттер, – сказал Гоголь, – давно я наблюдал за тобою и заметил, что у тебя не человечьи, а бычачьи глаза. Но все еще сомневался и не хотел говорить тебе, а теперь вижу, что это несомненная истина». Риттер подходит несколько раз к зеркалу, пристально всматривается, изменяется в лице, дрожит, а Гоголь приводит всевозможные доводы и наконец, совершенно уверяет его, что у него бычачьи глаза. Дело дошло до того, что Риттер явился к директору Орлаю и, горько плача, сказал: «Ваше превосходительство! У меня бычачьи глаза!» Ученейший и знаменитейший доктор медицины Иван Семенович Орлай, по рассказу Тимофея Пащенко, флегматично нюхает табак и, видя, что ученик, действительно рехнулся, приказал отвести его в больницу. История эта имела продолжение в том смысле, что некоторых своих героев Гоголь наделил «бычачьими» глазами.
Об этой семье можно рассказать много любопытных историй, но все они не имеют прямого отношения к автору народной песни: ведь в этих семьях нет ни одного с именем Николай и отчеством Александрович.

Прибалтийский дворянин
А вот в персональных листах лютеранского прихода города Ревеля имеются сведения о семье коллежского асессора, надзирателя Эстляндского Приказа Общественного призрения (Estländisches Kollegium Allgemeiner Fürsorge), Александра Леопольда Риттера (1802-1847) и его супруги Анны Марии Элизабеты, урожденной Пеаре (1811-1892). В Ревеле у них родилось 10 детей, в том числе мальчики: Александр Вильгельм (1829), Пауль Вольдемар (1835), Константин Генрих (1842) и Николай Виктор (10.01.1846). К сожалению, в анкете нет данных об отце, главе семейства Александре Леопольде Риттере. Отсутствие в архивных записях приставки «фон» ничего не доказывает: в соответствии с «Табелем о рангах», утверждённым ещё Петром I и дошедшим практически без изменений до 1917 года, все, получившие 8 первых рангов по статскому или придворному ведомству, причисляются потомственно к лучшему старшему дворянству, «хотя бы и низкой породы были», Звание «коллежский асессор» как раз замыкает первые 8 классов (рангов) упомянутой Табели о рангах. Так что на момент указанной выше записи семья Александра Леопольда Риттера уже принадлежала к одному из прибалтийских дворянских родов. И его сын, в русской транскрипции Николай Александрович Риттер, имел право писать приставку «фон», означающую принадлежность к дворянству.

Поэт на юридической службе
Отсутствие каких-либо последующих по времени сведений в различных архивах современной Латвии даёт нам право утверждать, что Николай Александрович фон Риттер рано покинул свою родину. Сведения о нём обнаруживаются в архивах Могилёва и Киева. И они свидетельствуют, что после завершения юридического образования наш герой приступил к работе по специальности. В «Общей росписи начальствующих и прочих лиц в Российской империи на 1892 год» упоминается коллежский асессор Риттер Николай Александрович, который являлся членом Могилевского окружного суда (СПб. 1892. стр. 631). Видимо, за успешную работу его перевели в Киев, где с 1897 года он числился уже статским советником Киевской судебной палаты.
Отметим, что в Киевской судебной палате того времени было не мало поэтических натур. Взять хотя бы Тулуба Павла Александровича, родившегося в Киеве в 1862 году и 26 лет отроду закончившего Киевский университет. В 1887 году он уже служил помощником секретаря этой палаты и активно печатал свои стихи в «Вестнике Европы», «Русской мысли», «Детском чтении», «Мире Божьем» и так далее. Там же печатал свои стихи и Николай Александрович фон Риттер. Скорее всего, они были знакомы и дружны.
Как истый немец, Николай фон Риттер служил честно, и занятия поэзией не мешали продвижению по службе и многократным высоким награждениям. Так, в «Списке гражданским чинам четвертого класса. Часть 1. Издание инспекторского отдела Собственной Е. и В. Канцелярии. Петербург. Сенатская типография, 1915 год» на стр. 157 под № 290 сказано о награждении «Риттера Николая Александровича, члена Киевской судебной палаты с 1870 по 1899 год» орденами Св. Анна (1887), св. Владимира (1902) и Св. Станислава 1 ст. (1905).

Легенда № 3. Николай Риттер поехал в Грецию на первые Олимпийские игры современности и стал там единственным представителем России.
В Грецию поехал не Николай Александрович, а его однофамилец и тезка Николай Сергеевич фон Риттер. Судьбе было угодно, чтобы Николай Сергеевич в те же годы, что и наш герой, работал в Киеве, только не в Судебной, а в Казенной палате (что и подвело, скорее всего, многих исследователей!). Николай Сергеевич фон Риттер родился 27 августа 1865 года в семье мелкопоместного дворянина, упоминавшегося выше поручика Сергея Александровича фон Риттера и его супруги Софии Ивановны.
В январе 1888 года, после завершения учебы, Николай Сергеевич приехал в Киев и поступил на службу в Киевские казенные палаты. Чем он там занимался, доподлинно неизвестно, а вот то, что всё свободное время отдавал спорту – вольной борьбе, стрельбе по мишеням и фехтованию – известно из многих источников. Он даже принимал участие в нескольких соревнованиях, как сказали бы сейчас, районного масштаба. И дело было вовсе не в результатах, а в установлении широкого круга знакомств со спортсменами и людьми, имеющими отношение к спорту. От них Николай Сергеевич, скорее всего, и узнал о готовящихся Первых олимпийских играх.
В марте 1896 г. Николай Сергеевич, достигший к тому времени чина коллежского секретаря, подал в отставку. В заявлении на увольнение было написано: «По домашним обстоятельствам». В сохранившейся в архиве характеристике, подписанной управляющим Киевской казенной палатой, указано, что государственная служба мало интересовала Николая Сергеевича. А потому и отставка была подписана без промедления.
Николай фон Риттер уезжает в Афины и подаёт заявку в секретариат Олимпиады на участие в соревнованиях по греко-римской борьбе, стрельбе из карабина и фехтованию на рапирах. Не исключено, что хотя бы частично эту поездку спонсировала редакция газеты «Киевлянин», с которой он договорился об официальном представительстве её в Афинах. Во всяком случае, сразу же после Олимпиады в нескольких номерах этой газеты за 1896 год была опубликована серия очерков об Олимпиаде, автор которых подписывался М.С.Риттер (Николай – по-украински, Микола). Накануне открытия Олимпиады он писал, что она «открывает новую эру международных спортивных соревнований, которые станут со временем образцом мирных манифестаций и которых наша эпоха требует больше, чем когда-либо».
О ходе отборочных соревнований читаем: «Русских почти нет, из участников – я один. О себе могу сообщить, что на пробном испытании по стрельбе по подвижной мишени и по борьбе я прошел первым: все пули удачно попали в мишени, а желающих посоревноваться в борьбе удалось одолеть… В тот же день вечером все вечерние газеты дали отчеты. Сегодня утром, к своему удивлению, я увидел своё изображение в разных позах во всех крупных газетах».
Почему же столь удачный старт не имел продолжения? На этот счет есть прямо противоположные мнения. Одной из причин отказа участия Риттера в финальных поединках выдвигается версия потери важного для него медальона, случившаяся накануне. И будто бы он, человек верующий, усмотрел в этом дурную примету. По другой версии, он не принимал участия даже в отборочных соревнованиях, так как, по чьей-то рекомендации, лечился от морской болезни сухим вином, и с непривычки, сам всегда придерживавшийся сугубо трезвого образа жизни, к началу соревнований оказался не в лучшей спортивной форме. Третья версия сваливает всё на программу соревнований, которая будто бы была составлена таким образом, что состязания по разным видам спорта шли одновременно в разных местах, и поспеть «по возможности, и туда и сюда было невозможно».
Вернувшись в Россию, он занялся широкой пропагандой спорта. В феврале 1897 года Николай Риттер подготовил и послал министру внутренних дел, министру народного просвещения и военному министру ходатайства об учреждении Российского атлетического комитета «для телесного образования и народного оздоровления» с отделением «Олимпийские игры». Такого учреждения тогда не было ни в одной стране мира. Но ведомство графа Долянова ответило Риттеру, что в министерстве просвещения проект признан «расходящимся с общеустановленными принципами правительственных учреждений».
Вместе с создателем научной системы физического воспитания профессором П. Лесгафтом, Николай фон Риттер читал лекции в Москве и Петербурге. Вот отрывок из объявления тех лет: «…в среду 9-го апреля (1897г. – В.Ф.) проф. П. Лесгафт и Н. Риттер прочтут публичную лекцию по следующей программе: «Физическое совершенство человека, телесное развитие, охота и спорт, олимпийские игры 1896 года».
Николай Сергеевич по приглашению Пьера де Кубертена (Pierre de Frédy, baron de Coubertin) принимал участие в работе нескольких комиссий II Международного олимпийского конгресса, который проходил во Франции с 23 по 31 июня 1897 года. Всеобщее внимание привлёк его доклад, в котором Н.С.Риттер предлагал допустить «…профессионалов к участию в Олимпийских играх и ввести особый разряд спортсменов-профессоров (учителей по видам спорта)», которые в то время были отнесены к разряду профессионалов и лишены права и возможности участвовать в соревнованиях.
Дальнейшая судьба Н.С.Риттера неизвестна. Но его имя в истории российского спорта никогда не будет забыто.

Ах, зачем эта ночь…
На стихи Николая Александровича фон Риттера писали музыку многие известные композиторы. Так, Николай Бакалейников создал семь романсов («Ах, зачем эта ночь», «Всей силой страсти», «За чудный миг», «Посмотри, как небо чисто» и др.), Я. Ф. Пригожий – пять романсов, и так далее. Николай Александрович фон Риттер иногда сам сочинял музыку к своим стихам.. Скорее всего, с целью публикации своих песен он приехал в московскую редакцию С.Я.Ямбора, что располагалась в собственном доме издателя по адресу Большая Тверская-Ямская 47. Издательство славилось хорошим качеством продукции (в 1911 году получило Grand Prix в Риме) и выпускало песни вместе с нотами в виде буклетов по цене 10 копеек за штуку. Это обеспечивало их широкое распространение. Как утверждают биографы, именно здесь произошла случайная встреча нашего героя с начинающим композитором Яковом Фельдманом. Николай Александрович передал Фельдману несколько своих текстов, в том числе, и стихи про ямщика, написанные не позднее 1905 года.
Считается, что они были навеяны популярным в те годы романсом В. Семенова «Гони, ямщик» (музыка К. Остапенко), который известная певица Анастасия Вяльцева, как правило, включала в свои концерты и записывала на пластинки. (Здесь скажем, что и знаменитые строчки Сергея Есенина «Дай друг, на счастье, лапу мне» из стихотворения «Собаке Качалова» буквально списаны из знаменитого романса «Дай, милый друг, на счастье руку!»).
В романсе В. Семенова есть такие слова:

«Не болела бы грудь, не страдала б душа» (слова из романса «Ах, зачем эта ночь…») у Николая Александровича, не появились бы пронзительные строчки его романса:

Триумф романса
История не сохранила для нас имя возлюбленной Н.А.фон Рихтера. Зато известно, что музыку к стихам Н.А.фон Риттера, написанную Яковом Фельдманом в 1914 году, композитор посвятил певице Агриппине Сергеевне Гранской, В России в те годы за издателем сохранялось право как на распространение печатной версии произведения, так и на его публичное исполнение. И без разрешения издателя (возможно, даже договора с ним) исполнение песен и романсов в платных концертах не разрешалось! Скорее всего, именно по этой причине, Риттер и Фельдман не спешили с публикацией романса (это произошло лишь в 1915 году в серии «Цыганская жизнь», издаваемой другим российским немцем – Николаем Давингофом). Агриппина Ганская (ставшая женой Якова Фельдмана) имела возможность без всяких условий исполнять это прекрасное произведение с эстрады в многочисленных концертах по всей России. Романс стал частью русского фольклора.
А Николай Александрович, к тому времени действительный статский советник 3-го департамента Киевской Судебной палаты, по-прежнему проживал в Киеве. Выходили сборники его стихов и песен. И всё бы хорошо, не случись Первая мировая война и революция в России.

Как грустно, туманно кругом…
Отрывочные сведения позволяют предположить, что у Николая Александровича фон Риттера возникли мысли покинуть нестабильную Россию. Во всяком случае, дело Риттера Николая Александровича, члена гражданского департамента Киевской судебной палаты, в 1916 году рассматривала Чрезвычайная следственная комиссия Временного Правительства, дающая разрешение на выезд за границу. Суть дела в соответствующей архивной папке .№ 101 лл. 68об., которую нам удалось просмотреть, почему-то не сохранилась.
Скорее всего, ему тогда не дали разрешения покинуть Россию. Во всяком случае, в начале 1919 года он по-прежнему проживал в Киеве (в доме № 26 по Бибиковскому бульвару), а в «Требовательной ведомости содержания личному составу Киевской судебной палаты» упомянут Ритер М[икола] О[лександрович], жалованье которого составляло 957,33 руб. (11488 руб. в год). Более поздние данные о нем нам не удалось обнаружить.
На чем основаны предположения некоторых биографов о том, что в годы революции наш герой уехал за границу (некоторые даже пишут, что в Германию), установить не удалось. Но если и уехал, то слава богу. Потому что исполнение служебных обязанностей в Судебной палате рассматривалось большевиками как преступление перед народом. Примером может служить участь князя Владимира Давидовича Жевахова (Джавахишвили), служившего одно время вместе с Николаем Риттером в Киевской судебной палате. В 1937 году он был арестован УНКВД по Курской области по обвинению в «руководстве контрреволюционной фашистской организацией церковников». В частности, Жевахова обвиняли в том, что он назвал убийство С. М. Кирова «заслуженной карой» за расстрелы, которые проводились по приказу Кирова. 4 декабря 1937 года бывший член Судейской палаты был осуждён тройкой УНКВД по Курской области и в тот же день расстрелян. Определением Священного Синода Русской православной церкви от 17 июля 2002 года его имя включено в Собор Новомучеников и Исповедников Российских.

Гениальные строчки всегда пророческие. Нельзя было так писать Николаю Александровичу: ведь слова и мысли имеют свойство материализоваться!…

От автора: Этот материал не состоялся бы без безвозмездной помощи Татьяны Шор (Национальный архив Эстонии, Тарту); Натальи Седовой (Отдел научно-информационной и справочной работы Государственного архива РФ, Москва), Е.В.Полозовой и Я. Бульбонюк (Центральный исторический архив Украины), Любови Герашко и Сергея Кибальника (библиотека Пушкинского Дома, Санкт-Петербург), Елены Чугуновой (отдел архивных коммуникаций Российского государственного архива литературы и искусства, Москва) Анатолия Ильина (Санкт-Петербург), Натальи Пашовой (Полтава) и других.

Николай Риттер

Ямщик, не гони лошадей

Как грустно, туманно кругом,
Тосклив, безотраден мой путь,
А прошлое кажется сном,
Томит наболевшую грудь!

Ямщик, не гони лошадей!
Мне некуда больше спешить,
Мне некого больше любить,
Ямщик, не гони лошадей!

Как жажду средь мрачных равнин
Измену забыть и любовь, –
Но память, мой злой властелин,
Всё будит минувшее вновь!

Всё было лишь ложь и обман…
Прощай и мечты, и покой!
А боль незакрывшихся ран
Останется вечно со мной!