Журнал поэзии
«Плавучий мост»
№ 4(8)-2015
Виктор Санчук
Старческие брюзжалки
Стихи
Об авторе: Род. в Москве. Учился на филологическом и историческом факультетах МГУ, но не окончил их. Работал дворником, рабочим-геологом, столяром-краснодеревщиком, сторожем, сотрудником газеты «Экспресс-хроника». Принадлежал к младшему поколению участников группы «Московское время». Автор нескольких книг стихов, поэтических переводов с немецкого.
* * *
Самую малость той силлабо-тоники!
Горлышко вскинешь, и вся недолга.
Разве что эти – в бутылке вот – с тонкими
стеклами –
дактиля три-четыре глотка.
Рифмы похмельные – тошные, трудные.
И в поликлинике выкликнет врач:
Кто на прием? алкаши стихоблудные!
Только верлибра голимый первач!
Луизиана
Все-то личное, лишнее. Вздор.
Сброшу тушку свою.
Да вот хоть в землю, тут.
И кузнечиков ангельский хор
Душу мою запоет и приемлит.
Засмеюсь (мусор-то – вам убирать!)
А мне – воля Господня
Эту жизнь раз-навсегда умирать.
Хоть бы даже сегодня.
На привале
Сам себя из будущего выискиваю: ну же и где там
Ты запропастился у прошлого в вещмешке?
……………………………………………
А тут так забавно быть – закатившимся в ночь поэтом
На еще не состоявшемся (этом) мировом языке.
* * *
Нынче:
Туристские полчища алчущих знания
На старость.
Чтоб в ней над пустышными щами
Из небытия бы коронок клещами,
Как жилки, вытягивать воспоминания.
…………………………………..Германия…
Лонг-Айленд
Скажи, лежит куда
Отседова вода?
К востоку волны, вон –
Сбегают в Лиссабон…
Мне Лиссабон желан!
Живет там друг Жуан.
Скакнул бы на волну,
Да жаль, пойду ко дну.
Анды
Мчится мчится Маяковский
На пароходе
На подводной лодке
На ероплане мотоцикле
Ракете космической
Все-то за рифмами венесуэльскими
А никак добраться не может
А Гумилев
Как законкистадорит вдруг!
И тропиночками пошел
Живописными…
Проводниками ведом
Лошадьми староиспанскими подузцами влеком
Тайными кручами да ущельями
А тоже не проберется
А тогда Маяковский – пилюлю в себя –
И пулею долетел
Тююю!… и Гумилев за пульку большаковую
Как на иглу
И туда ж
Встречаются
А там уже Блок сидит
Ножичком играется
Свою вечноженственность раскурочивает
Катьку к Данте ревнует
Обнялися
Выпили айаваски
(вывернуло их)
И забылись блаженным сном
Это мне всё старый шаман рассказал
Кактуся
И урча надо мной
По крайней мере я так его понял
У нас в горных джунглях
За деревенькой Арчибоне
В верховьях Напо
Чуть южнее экватора
* * *
ИППОЛИТ- ГОВОРИТ:
Афродита?
Да иди ты…
Артемида –
Это да!
На нее
Лелея виды,
Вас кидаю
Навсегда!
А оттедова ему:
Дааа?!…
Клаустрофобия
Не бойся больше! Покуда тут ты,
Просто сбегают твои минуты
В этот, тебя обступивший дом.
Все его значение в том.
Нет! Ужаснись! Ведь покуда тут ты,
Только уходят твои минуты
В этот, тебя заключивший дом.
Твое назначение в том?
* * *
Если б ты меня любила
То тебя уже б не было
Не чураясь интернета!
Порой бывает днями
Превозмогая скуку,
Гуляю я с френдами
По этому фейсбуку.
И если встречу Олю
Или, допустим, Аню,
Сперва ее оттроллю,
Потом уже забаню.
Реферат
1.
Если в технических терминах – будто занятье слесарное –
Это изделие (жизнь) кропотливо рассматривать,
Сразу я вижу, увы, что какая-то важная
В самом начале, о, ужас! – резьба была сорвана.
Только понять остается, кто там напортачил так пагубно?
Изобретатель? Я сам, подмастерье Его нерадивое?
2.
Ха! Вдруг ответ неожиданно сам собой выскочил,
Но, на вопрос, как обычно, не прямо поставленный.
А – на другой, о причинах столь жутко знакомого
Вечного тут возвращенья. На круги.
(Тут сноска на классиков).
Урок на саблях
То скручивается в спираль,
То выскочит вперед иглой.
Блестит асфальт, искрится сталь.
Свыкайся с этою игрой.
Ах, ты!
Уже царапнул даль
Рассветный фехтовальщик злой.
* * *
1
От топей болот до тропических ливней.
Да глетчер под солнцем. Не выйдешь сухим!
И вот он, мой берег неправильных линий.
Но разве же мог быть каким-то другим?
2
Hi! Европа! Слегка от тебя я отвык.
Стрекозленком скачу с языка на язык,
Извиваясь внутри и гарцуя.
Жизнь в себе, словно вкус поцелуя.
Где от эльвдальска и до латыни –
Ты дала дали те.
Да Лентини
Мне заверил, нотарий Джакомо,
То, что и до рожденья знакомо.
Зависть саксов. Италии тело.
Налетел? Да ведь ты так хотела.
А в прощаниях я не зануден.
Лишь во снах –
Sehnsucht nach dem Sueden.
3
Соленая мокрость. И рыбность касаний.
И ласково шепчет мне что-то, и стелется.
И пальцы целует. И даже не верится
В ночь быстрых убийств и огромных рыданий.
Сицилия – сердце. Земля! Там, за Термини –
Все ветры, да ряби, да штормы, да водники.
Вот остров. Меня не дотронешь! Я в домике!
И временный берег мне ты – берег времени.
Страшная правда про мальчика Федю из города Вены
Потирает Федя руки.
Пусть же Русь огнем горит!
Это Фединой науке
лишь субсидии сулит!
Он танцует и хохочет,
веселится: так-так-так…
Лучше знать врага захочет
Пентагон и Бундестаг.
Федя мне тайком поведал,
что войне безумно рад!
Нашу родину он предал
много лет тому назад.
Был к падению не долог
путь ужасный! Ясно нам:
этот Федя – злой филолог
по славянским языкам.
Год литературы (глядя с Анд)
Все! Западло кидать братве на грев!
Пшла просто на хрен всякая братва!
И с ней – листообильная ботва
Разноязыких овощей. Де Грейфф!
Только к тебе слова! Верю, не грех
Тебя окликнуть, раз уж Богота
Де-санта-фе окрест. И Раз мне та
Запала мысль твоя – одна из всех.
Как северный наш рек один русак,
Уже весь мир прописан и изфильмен.
Но так же слышен и не зрим твой филин!
А прочие они (оно), – раз так,
Пусть липнет в медельинское кино!
Ха! В Солнцевское Переделкино.
* * *
Там в округе океаны,
Там работают вулканы,
По высоким по горам
Там гуляют толпы лам.
Там вполне спадает, кстати,
Жар пустыни на закате,
Ну а реки на восток
Производят водосток.
Там кричат ночами джунгли,
В небе тыщи рыжих углей,
И отчетливо видна, –
На них плавится луна.
Есть там место и медведям.
Мы с тобой туда поедем.
Надо бы проверить нам,
Что еще творится там.
* * *
Письмо Жуану Кристобао (João Manuel Egipto Cristóvão), писанное 22. 12. 2014 A.D. в седле на пути Хардин – Буэнос-Айрес, Антиохия, Колумбия (Jardín – Buenos Aires, Antioquia, Colombia)
Под Новый год вновь на гору залез.
Последних пару лет мне Анды близки.
В индейских сказах скандалист Зевес
Неведом здесь, – когда по-олимпийски
Сверкает глазом, брызжется слюной,
Орет на баб то в ярости, то в страсти
(И в коммуналке нашенской земной
Тогда шторма и разные напасти.)
Тут практику переводить невест
И в целях солнцеславия, и в пищу
Конкистадоры пресекли окрест
Тому назад годков уже с полтыщи.
И очень милый женский персонал.
Легальны все греховные забавы.
Бери их хоть в рассрочку, хоть за нал.
А чаще сами рвутся на халяву
Любую непотребную мечту
Исполнить в незабвенные моменты.
Но я, – ты в курсе! – всё же предпочту
Им сладостный продукт – агуардиенте.
Хорош при встречах, и на посошок,
В день всех святых, и в прочие другие.
А вот на здешний белый порошок,
Как ни смешно, имею аллергию.
Ну это все равно, как… С чем сравнить?
Явиться в Мюнхен вдруг, и вот те здрасьте! –
Не могучи ни разу пригубить
Не то, что пиво, даже егермайстер!
А все-таки и этим не тужу.
И вообще – узнал с годами меру.
С окрестными селянами дружу.
Но не чураюсь также кабальеро.
С рисковыми людьми неявных дел
Раскланиваюсь (ибо чтут пиита).
Из асиенды следуя в хостел,
И от Карибских круч к вулканам Кито.
* * *
Что спасет? (Уже даже без слов
Снова стервочки снов налетели).
Героин кровожадных боев?
Порошок какой Кольской метели?
Морфология в уханье сов?
И упавшему в яму постели –
Алколаянье близкое псов.
Кризис
Мы не лезли в русский средний класс.
Пусть же днесь он сам минует нас.
* * *
Вороваты на Москве литераторы.
Собственно, так же, как их кураторы.
* * *
Средь повсемирного народа
О том начну ли разговор,
Как воду из водопровода
Льем в электрический прибор.
Чудны окрест дела Господни!
И среди прочих дивных див:
Мы так же как вчера, сегодня
Пьем чай, ту воду вскипятив.
Не все? Да разница какая!
Не делай вид, что так ты туп!
Нехай же – умникам – какао…
Ну, кофе… Пусть бы даже суп…
Суть в том, – и тут прошу вниманья! –
По проводам электроток
Посредством кнопконажиманья
Сам производит кипяток.
Ни лист, ни крошки шоколада,
Да никакая ерунда –
Нет, не заварится как надо,
Когда холодная вода!
Так и в поэзии речистой, –
(Тут басни выводы видны) :
Словечки будут водянисты,
Пока внутри мы холодны.
Как в юности?
Банально мыслишь: сон во сне!
Нет, нет, дружок, – тут нужно мне,
Проснувшись спозаранку,
Все – сразу наизнанку!
* * *
Чтобы быть над схваткой, нужно уметь взлететь.
Знающие летать, понимают место аэродромов.
Аэродромы на территориях.
За них и идет схватка.
Замкнутый круг получается.
Увы, замкнутый круг.
* * *
Год мечтавшие о лете,
В лес пойти решили дети.
Ох, напислись комары
Кровушки из детворы!
* * *
Белый след от пролетевшего самолета,
Который ты, – в прозрачное небо взор бросив, –
случайно увидел сейчас,
в миллиард раз реальнее всей твоей жизни, какая была.
О прошлом вселенной – что уж и говорить.
Это ли, мой друг, не повод
предаваться науке История.
* * *
Вот в чем суть устройства мира:
Сушь в Берлине – в Вене сыро.
Он по ней сохнет.
Она по нем мокнет.
Мария Козлова
Нечто о поэте и его времени
Виктор Санчук – прекрасный русский поэт, чьи стихи 80-х годов стали для меня настоящим открытием. Удивительным в них было всё – и то что такой сильный и чистый голос вдруг зазвучал – в конце двадцатого века, который, казалось бы, уже совсем разучился говорить, по крайней мере, по-человечески, и то, что оказывается, можно не бояться – ни классической просодии, ни «вечных» тем, что вовсе не обязательно прятаться за псевдо высоким и невнятно-заумным или, напротив, ироническим и как бы простодушным, что можно вообще обойтись безо всяких там «-измов» и поз, и просто говорить, глядя в лицо современности, а не оглядываясь на нее и не заигрывая с ней – взгляд, доступный, кажется, только тому, кто и есть сама эта современность, в том смысле, в котором ее определила Марина Цветаева: «Современность есть совокупность лучшего».
Удивительным было и то, что стихи эти я услышала уже в веке двадцать первом, и именно они, а не то, что писалось вокруг да около – в моем времени – прозвучали. Звучат они и сегодня.
Сам же поэт Санчук, как и положено поэту, находится от своих сочинений уже на некотором отдалении, пишет эссе и прозу, ведет нечто вроде поэтического дневника, выдержки из которого публикуются в журнале, короче говоря, вынужден заново выстраивать свои отношения со временем, то есть с тем неуловимым «здесь и сейчас», в котором мы все находимся.
Признаюсь честно, мне совсем не хочется размышлять о том, хороши или плохи те тексты, которые здесь напечатаны (то есть, в сущности, говорить какие-то очевидные, прежде всего, самому поэту, вещи). Замечу только, что всё, что поэт делает как поэт, то есть всё то, о чем он говорит или молчит, представляет собой не столько его «поэтическую биографию» или, упаси Бог, «литературную стратегию», сколько является как бы отзвуком того бесконечного разговора, который он вынужден вести с самим собой, во всякое время и на всяком месте, потому что именно с этого – внутреннего – разговора всё в поэзии начинается. Зачастую, правда, им же всё и заканчивается.
Сам по себе этот разговор может быть более или менее интересным, но по-настоящему он имеет смысл только для самого поэта, который каждый раз, молча или вслух, обращаясь к себе или другим, находится в поиске тех самых слов, которые – и только они одни – должны прозвучать именно здесь и сейчас, в нашей современной современности.
Мне думается, что этим поиском сегодня заняты все – и поэты, и не-поэты, потому что отсутствие таких – подлинно современных – слов ощущается почти физически, и если раньше можно было списать это отсутствие на тот простой факт, что поэзия не умерла, но спит, то теперь уже кажется, что сон этот несколько затянулся, и тоска по настоящему – во всех смыслах этого слова – наконец начинается переживаться по-настоящему.
Безусловно, поиски этой «современной современности» не могут быть поисками подходящего «содержания», и никакая «история с географией», то есть никакой отклик на сиюминутные события сам по себе поэзией не становится, таким событием может стать только сам поэт. Еще в меньшей степени мне верится в то, что поиски современности следует вести в области так называемой «формы». И вообще – дело вовсе не в словах (мол, слова устарели и поизносились) и даже не во времени (словно бывают времена более или менее поэтические), а в том взаимном притяжении-отталкивании, которое существуют между ними.
Можно сколько угодно искать причины поэтических неудач в «устаревшей» силлабо-тонике, можно размышлять о необходимости появления какого-то нового языка, на котором все мы наконец научимся говорить, но факт остается фактом: современность – это не то пространство-время, которое мы пытаемся – словесно – оформить, а то органическое противоустремленное единство слова и времени, которое и есть мы сами.
О прочем же я умолчу, поставив точку там, где ей положено быть, то есть в конце этого предисловия (заметив в скобках, что сам поэт Санчук в предисловиях не нуждается, так же как не нуждаются в них и его стихи – те, которые уже были, и те, которых еще нет).
Примечание:
Мария Козлова – поэт, переводчик. Родилась и живёт в Москве. Окончила МГУ им. Ломоносова и Литературный институт им. Горького. В 2015 защитила диссертацию в Институте философии РАН, кандидат философских наук.Публикации – Кипарисовый ларец 2011, 2012, Крещатик 2015.