Глеб Артханов

Я не мог умереть без следа…

Стихи

Об авторе: Поэт, переводчик, прозаик. Род. в гор. Нижне-Уденске Иркутской области в семье военных, ленинградцев. Окончил Минское Суворовское военное училище и факультет архитектуры Белорусского политехнического института (ныне БНТУ). Автор нескольких книг стихов, переводов с белорусского, эстонского, вьетнамского, английского, курдского языков, перевода с санскрита памятника мировой литературы «Бхагавадгиты». Лауреат нескольких литературных премий.
Работал зав. отделом поэзии журнала «Неман». Сейчас – зам. главного редактора, зав. отделом поэзии и член редколлегии журнала «Новая Немига литературная». Член редколлегии альманаха «Петербургские строфы», член литобъединения «Православный Эрмитаж». Зам. главы Представительства русских писателей Белоруссии при Санкт-Петербургском городском отделении Союза писателей России. Член Союзов писателей России и Белорусси.

* * *
Мы стране своей не задолжали.
Нищими на свете родились.
Нищими весь век прохолодали.
Нищими уходим вниз и ввысь.

Рухлядь колченого порошится
Серой мглой, как мы с тобой, милок.
После нас хоть что-нибудь продлится,
Кроме пары ношеных сапог?

В мглистости глухой стихотворений
Светится едва десяток слов,
Отражая божеские тени, –
Вот и всё, мой истый смыслелов.

Мы с тобою жили, как хотели.
По щепотке черпали с высот.
Грели нас родимые метели,
Что метут в отчизне круглый год.

* * *
–Я, мой княже, человек служивый,
Сам себе и не принадлежу…
И покуда
Божьим счастьем живый
Ни тебе,
Ни людям не служу.

–А кому же служишь ты, юрода?!
Да живее отвечай уже!
–Никому! Какого б ни был рода…
А всерусской истинной душе.

И через неё молюсь я Богу.
Только Он в ответе за меня…
Ты б себя не мучил…
Понемногу
Отпускал бы, душу сохраня.

* * *
Белых крыл помавание белое,
То взмывая, а то замирая,
Овевает пути охладелые,
Поминанием тёплым играя.

Не гадал, что в годах позаброшенных
Помогает немая белёсость,
Крыляного мелькания крошево, –
Озарённость их и светоносность.

Помолвляет и от одинокости, –
Неживой непричастности мнимой,
И от тяжести лет и от лёгкости, –
Отрешённо порхающих мимо.

* * *
На солнце сквозит, золотится Исакий.
Горит амальгамная ртуть.
Алхимики древле подвигли на браки
Металлы, изведав их суть.

Твой дед на мозаике здесь подвизался,
Начав от египетских сап.
Потом командором массонским венчался
На мастера смешивать вап.

Он смешивал силы: земную с небесной.
Он сажу с огнём голубым
Помешивал в тигле мутовкой чудесной.
Сопряг непростое с простым.

Лазурную смальту и смальту заката
Собрал он владычьим перстом,
И, глядь, получилась волшебная смальта.
Зажглась на иконе потом.

И мне покорпеть да потщиться на ветке,
У Древа листы теребя,
Чтоб здесь, просквожённый величием предка,
Я мог не стыдиться себя.

* * *
Нынче мы по Тверце да по Волге,
А тогда по Оби протекли…
Но в оазах неведомой Гобби
Не сыскалось надёжной земли.

Чтоб стадам было пастбища вдоволь,
Чтоб калились в кострах таганы,
Чтоб стелилась не белка, а соболь
Покрывалом в шатре у жены.

Чтоб под дедовым жили присмотром
Ребетня да лебёдки резвы.
И пока не нашли Белоостров,
Уводили южнее волхвы.

Нынче мы добрели до Багдада,
Полегли на подушки с шитьём.
Пятипалой лозы винограда
Прибодрило живое питьё.

Капал жир молодого барашка
Не на хлеб, а на их опреснок.
И в бассейнах удушливых тяжко
От души отлеплялся песок.

Буде встанем, огладим осанку
И, покуда желтеет заря,
Пропоём золотую осанну
И опять потечём за моря.

Возвращение Александра Блока

Я не мог умереть без следа,
И воспрянул, силён и не весел.
Здесь всё так же чернеет вода,
Поднимает подвальную плесень.

Нынче я у судьбы невзначай
Отличился побывкой нескорой.
Так встречай меня, город, встречай,
Мой любимый, мой тягостный город!

Где живал я и что изживал
В полусне, в полумраке мучилищ
Знает лишь грознорогий Баал,
Погоняльщик страдальческих игрищ.

Исхлестали всю душу кнуты,
И навозные выскребли бани.
Отбивали нас до чистоты
Без конца головёнкой о камни.

За измену, за муть, за тоску,
За неверье, за хворь и паденье,
За душевную смуту и згу
И о тайном пустые раденья.

И теперь я для встречи готов,
Пламенистою влагой омытый.
Нету плоти, не то что щитов.
Перед вами стою неприкрытый.

* * *
Над толпой тыщеглавой и красочной
Белой медью гремит и гудит.
Отчего же так больно и празднично,
И ликующе тает в груди?

Кто-то плачет, а кто-то невидяще
Закровавил в избе краснокут.
Письмецо заповедное вытащил,
Где свободу навзрыд берегут.

С хрустом рвётся судьбы узнавание,
Что прочерчена напополам…
И стыдливо плывёт ликование
По горам, по лесам, по полям.

Это память таящейся ярости
Гонит холод к челу и вискам,
Холод горечи, счастья и зависти
К безвозвратно ушедшим полкам.

Кровянистое мироточение…
Задохнуться, уйти, запропасть…
В бесконечной цепи злоключения
Знаем воли целебную власть.

Лазоревый Всадник

Синеет матовое небо,
Синит волны рябую ртуть.
Где б ни был я – и где я не был –
На юг склоняется мой путь.

Пустыня горная во взоре
Отобразится чернотой,
Прольётся на пустыню моря
Сиянье синью золотой.

И над небесною пустыней,
На юг вздымая столп огня,
Стоит недвижно всадник синий
И дыбит синего коня.

* * *
Мы к чуждым судьбам равнодушны,
Когда вопрос один скупой
О собственных путях насущных
Заноет, как за упокой.

И в небо глядя отвлечённо,
В себя и лишь в себя глядим,
Влекомы неуклонным чёлном
Во тьму хароновых седин.

И в полумёртвом освещенье,
Где скалы тусклы и вода,
Ждём тяжкого оповещенья
От неподсудного суда.

* * *
И не надежда, а только желание,
Будто свеченье в тенях, –
Лишь бы сбылось хоть одно обещание
Мне проблеснувшее в снах.

И не желание, а дуновение,
Будто в золе уголёк, –
Что угасает до самозабвения,
Зная, что путь не далёк.

Не дуновения, а чёрно-синие
Чаянья лишь бы сбылись,
И не забвение тонкого инея,
Паром несомого ввысь.

В таянье пения разноголосного
Тайную книгу листал…
Тайной свечения огневолосного
Странник меня утешал…

* * *
Оставь меня! Любви не нужно!
Весь мир житейщиной губя,
В ней мошкарой увязнуть душно?..
Мне нужно больше от тебя.

Весь пред тобою без оглядки…
Прах порошится позади,
А впереди – цветёт украдкой,
И гулко бухает в груди.

Летим туда! Там единенье
Попрало смертную вину…
Коль всем предрешено паденье,
Нам – упаданье в вышину!

В паренье обняли друг друга,
В одном рождаясь естестве.
Одна душа на всю округу
Бессмертна, а не смертных две…

* * *
Видел когда-то я эти глаза,
Эту раскосую зелень…
Искры чернёные и бирюза
Тонут в медовой метели…

Знал и забыл… И в смятении лет,
И в кутерьме ошибался…
Мнилось, сшибалось, сметалось на нет
По мановению пальца…

Кто ты?.. Зачем ты смущаешь меня
Вьюгой распахнутых окон?..
Знал, и страшился, и день ото дня
Глуше наматывал кокон…

Вот он… Озяб на раскосом ветру…
Зелень метели медовой
Кровью согреет его по утру –
Вечной!..
Не старой…
Не новой…

* * *
Если нежное сердце убито
Не щадящей любимой рукой,
Что моим береженьем омыта,
И прожилкой слепит голубой…

Как прожилка цветёт из прожилки,
Уходя в мановенье перстов!..
На ладони – кресты и развилки,
И насечка далёких годов.

Видно перемудрила гадалка
В черноте равнодушной без слов,
Мол, расстаться нам будет не жалко,
Друг без дружки пропляшем красно,

Не умру без тебя невозвратно,
Да и ты без меня – не вдова…
Молодой, не тошной, не отвратной
Покудесишь, себе голова…

Но уж сталось, и я не воскреснул…
Поднялся человече иной
Из остатков бескровных и пресных…
Прежний – тихо парит надо мной …

* * *
Накануне любовного краха
Мы горюем ещё не вполне.
И моя серебрится рубаха,
Холодтит пузырём на спине.

Да и ты подставляешь порывам
Затаившихся в сумраке вьюг
Всё своё естество так счастливо.
Будто вечен я, вечный твой друг…

Погляди, как метёт из прорехи
Помело пустомели-судьбы.
Как стоят не сдвигаемо вехи
Посреди кутерьмы и гульбы…

И пока наши лики, как солнца,
И молчит неизбежное столь… –
Нам не верится, что оборвётся
Безответно любовная боль.

И тебе так легко, так понятно, –
Будто счастье искрится в вине…
Знать, даётся тебе невозвратно…
Дай-то бог…
Но не мне…
Но не мне…

* * *
Это наша прогулка по вечности,
По осеннему Летнему саду…
Здесь по русской извечной беспечности
На века обновили ограду…

Побелили и девам, и отрокам
Всё, что выцвело и облупилось…
Мы плывём обнявшись или под руку,
Сдавшись близости нашей на милость…

Соломея, глаза твои с проседью
Так навеки в песках и остались…
Помнишь, той ханаанскою осенью
Мы, спустя много лет, повстречались?..