Павел Рыжаков

Явления

Об авторе: Рыжаков Павел Борисович родился в 1982 году в Ленинграде. В настоящее время живет в Барселоне. В 2015 году напечатал перевод анонимной поэмы 13 века «Бестиарий любви в стихах» (изд. Водолей). Переводил также пьесы Беккета/Пинже («Старая песня», Совр. Драматургия, 2012) и Стоппарда/Сиблейраса («Герои», http://www.theatre-library.ru/). В настоящее время готовит к публикации перевод поэмы Жана Ренара «Слово об Отражении» и избранные переводы из поэзии трубадуров. Подборка оригинальных стихов была напечатана в альманахе «Всемирный день поэзии-2004», Нью-Йорк.
Главные литературные интересы Рыжакова – русский авангард и средневековая поэзия.

Комедианты

Комедианты, все убрав в фургон,
Белила соскоблив, из города долой.
И вот они в лесу, и льется легкий звон
Бубенчика, и пахнет лес смолой.
Та лютня, что всего лишь час назад
Служила им подобием кастрюли,
Теперь лидийский лад и эолийский лад
Поет. А дерева сомкнули
Над ними гибкие свои тела,
И только тихий шелест, и копыта
Коня, прикрывшего глаза,
Стучат.

Девушка и смерть

Девушка:
Зачем ты тянешь кисть руки,
Куда, скажи, куда?
Не видишь ты, как плоть бела
И как я молода?

Не слышишь, как звенит ручей
Моей души реки?
Ты стужей на меня не вей
И за собою не влеки!

Оставь меня, мешок костей
И черепа дупло –
Таких непрошеных гостей
Не принимай тепло.

Да шутка ли? Едва постой
Попробуй раз чихнуть –
Он норовит тебя косой
По шее полоснуть!

Смерть:
Жизни пышные покровы,
Жизни дикие порядки,
Были вы пока здоровы,
Принимали без оглядки.

Мы ж в замену предлагаем
Вам порядок и покой –
Вы избавитесь от ненужных знаний,
Вас не будет мучить зной.

Я ведь тоже раньше звался
Славный рыцарь Годемар
И в сияющих доспехах
Славу громкую искал.

А теперь мои заданья
Стали проще – я хожу
И в земли сырое зданье
Красных девиц увожу.

Девушка:
Годемар, владыко милый,
Ненаглядный мой жених…

Обратилась прахом дева
И упала перед ним.
…
Смерть над девушкою плачет,
Над невестой слезы льет,
Облачком над ней маячит
И работать не идет.

Нерваль

…Тогда уходят корабли,
Их первосозданные тени
Бредут чуть сбоку, и огни земли
Прощаются с огнями борта медью бликов.
В воде играют очереди доков,
И рыбьи стаи у боков
Небритой набережной таят.
Пахнет морем. Редкие огни
То тут, то там мерцают,
Птичьи тени
Скользят по горбылям воды.
Темнеет.
Где-то он, корабль?
Ему соленый ветер ест глаза
Иллюминаторов,
И свет танцует ночью
Пугливый танец дочерей огня.
Ах, Сильвия серебряного края,
Монеты Лун на дно озер бросая
Разрушенных просторов Валуа,
Не льется сонный луч на памяти весла.

Могила над Нервалем в виде чаши,
Кусок материи наброшен ей на уши,
Как волосы или парик.
Вобравши пламень, плод над ним горит
И скалит глаз единственный – шиповник.

А мысли, чем они не птичьи трели,
Стучащие о костяную сферу?
Амуры или вороны пропели
Гимн мимо проплывающей Киферы?
Гори-гори, фонарь Александрии,
Уж скоро кораблей борты сырые
Войдут в твою невидимую гавань.

Рембó

Колотил
деревянной ногой,
Раздавал жалоб очереди,
Луны франков в пояс зашил,
Хоть хотел, но жену не нажил.
А вокруг хлор да бром
И нарывы пустыни кругом.
От Харара дошло до Кабула,
Небо длань через век протянуло
И ведет с мышеловками торг –
Не дадут ли за дерево ног:
«Вы подбросьте высóко, авось
Дотянусь, а в долгу не останусь».
Но мы отвлеклись.
А ведь больше я и не знаю.
Сестра (младшая) рядом.
Ритм гармоники губ
Лихорадка ему
Колотушкою в сон нашептала.
И тогда захотелось ему
(То желание то нарастало, то пропадало),
Чтоб взорвался уснувший снаряд.
Вот каким видится мне исход
Негоцианта
Рембо.

Видение

Какое странное виденье:
Я магазин увидел чучел.
Глаза смотрели мутные оленя,
И лося тело чем-то набивал
Хозяин лавки, маленькая лань
Стояла рядом с трупиками уток.
Я дверь толкнул, и чучела, как будто,
Все на меня взглянули, и хозяин
Оставил тело лося ненадолго.
Мне душно сделалось и я спросил зачем-то,
Часу в котором закрывают лавку.
«О, времени у вас премного!» –
Сказал хозяин, странно улыбнувшись,
Как будто знал, что в лавку я вернусь,
Но не сегодня-завтра, а нескоро.

Рыбы

Над прорубью нефинского залива
Мне повстречался некий человек:
Глаза большие, черные, бородка,
С висков зачесанные волосы на темя;
Он появился будто из воды
(То есть неожиданно) – кругом снега и лед,
И далеко – сутулый рыболов.
«Вы, кажется, печалями объяты –
Располагает к этому погода»,
«А вы как будто бы из этой Леты,
Хотя не Леты, озеро – Коцит…
Я не услышал, как вы подошли».
«Ну-ну, оттуда, прибыл издалека,
По-крайней мере, на трамвае не добраться.
Нездешние я коротаю ночи…»
«Ужели вы…?» «Да, здравствуйте, приятно
С негрубым человеком поболтать.
Вы здесь наездом, или Петербуржец?»
«Я Ленинградец, ставший Петербуржцем
(Что не сказалось на числе простуд),
Тогда как вы – как раз наоборот».
Он улыбнулся: «Что там, расскажите,
Что сталось? И читают ли стихи?»
«Вам приведу пример: вот Летний сад –
Построили-покрасили заборы,
Зеленым цветом все размалевав,
И все провинциальные фонтаны
Для барышень (еще провинциальней)
Под ручку с хулиганами с цигаркой».
«Вы что-то не по возрасту брюзжите…
Но все же новости. Спасибо, я пойду».
«Михайло Алексеич! Подождите!»
Но тут рыбак задвигался на льду,
И солнце луч метнуло в тучи щель,
И надо льдом блеснула чешуя,
И пронеслось: не может быть… Форель?

Постскриптум

Есть рыба корюшка,
Она хладолюбива,
Расходится из Финского залива
В реку Сестру и Руккалу, и Лугу,
Бывает, попадается в Неве
И в Ладожское озеро заходит.