Журнал поэзии
«Плавучий мост»
№ 2(14)-2017

Сандра Элиза Маас

Стихотворения
Перевод с нидерландского Анастасии Андреевой

Об авторе: Сандра Елиза Маас известна широкому кругу бельгийских читателей своей поэтической книгой OERDRANG («Первопричина»), за которую ей было присвоено звание «Мастера слова», и сборником стихов для детей KHOUT VAN JOU («Ялюб тебя»). В прошлом году вышла её новая книга HET MOEDERSCHIP («Материнстволёт»). Стихотворения, вошедшие в неё, можно назвать поэтическим излиянием чувств, они предельно искренни, в них есть и нежность, и боль, и утешение.
Сандра родилась в 1971 году. Живёт в Маасдорп Вюхт (Бельгия, провинция Лимбург). У неё трое детей. Она не только поэт, дипломированный журналист, актриса, но и профессиональный шеф­повар и специалист по винам. Сандра колесит по всей Бельгии на стареньком пикапе и вместе с другими актерами и музыкантами выступает на больших и малых сценах. Она читает лекции в школах, библиотеках, литературных клубах, что даёт ей возможность рассказывать о своих репортажах (которых уже более тысячи), освещающих жизнь представителей всех слоёв населения, от бродяг до министров. Именно эти репортажи вдохновили её на написание стихотворений, критикующих человеческое общество, но исполненных любви к человеку. Её стихи переведены на латынь, французский, английский и турецкий языки. Прошлой осенью Сандра была удостоена чести читать свои стихотворения перед королем и королевой Бельгии.

Фантомния

дни, окружив, поджидают тебя,
как бойницы в крепости гнетущей боли,
И ТЫ привлекаешь внимание, шумишь, болтаешь,
оставляя их, не вникающих в суть дела, ждать дальше,

день за днем, зимой и летом,
пока я не начинаю лавировать в промозгло­мартовской
ночи, оперенной одиночеством.
И ТЫ сходишь, удивленный, со своего пьедестала.

позволь мне зарезать уток,
отнести их фермершам,
позволь мне быть твоим целителем, позволь быть
в нашем с тобой доме хозяйкой

за чуемом за версту фермерским столом.
в то время, как ты определяешь запахи,
распознаешь плоды,
я позабочусь о гусях,

розариях наших предков,
позволь же мне воздавать почести и заклинать,
и бурлящими в котлах психотропными средствами
кормить с ложечки человечество.

дай мне ручку,
И Я напишу, исцеляя тебя,
историю жизни; ту самую,
о ферме, о дочери фермера, о курятнике,
и даже о свинарнике человеческого общества.

одолжи мне перо, дай чернила,
но прежде всего нужна тишина,
оставь мне одиночество,
этот удельный вес удовлетворения,

оставь мне свою лачугу,
И Я предоставлю
тебе мою крепость
внутреннего покоя.

Материнстволёт 2018

Под своей викторианской юбкой она тащит кометы, закадычных подружек, бывших любовников (с ними она вечно будет нянчиться), медали и травмы; а также светлое будущее с горными ручейками. Она посвятила себя эпохе: не церкви, не своей работе.

Между воланами ее юбки, по подолу струятся тоненькие потоки человечков, которые не только с машинками и барби, но и сами с собой – этого ни в коем случае нельзя говорить нашим детям – играют; или с телескопами. Человечки в переменных потоках: тот и этот даже похожи на ребенка в ее животе, они – как вершины муравейников.

Это был не просто день Материнстволёта; экзопланета Kepler­452b будет открыта через день, а стекло на Марсе было обнаружено месяц назад. Анналы никогда не врут: не так, как ты, или я самой себе по десять раз на дню: нет, я не прибавила в весе, да, он меня любит. – Но ведь на то мы и люди, а не анналы.

Это был день 2018, и человечество продолжало эволюционировать дальше к невообразимым ограничениям. В этих условиях любой свободомыслящий Материнстволёт испытал бы трудности, понадобись задрать юбку, чтобы маленькие человечки могли еще восторженней скользить в своих потоках по воланам жизни. И да, грациозность всегда уместна, если только мы себе ее позволяем.

Мы еще способны видеть далеко, думали мы, но оказалось, что не намного дальше, чем наша Земля, наша улица, соседский забор или колючая проволока, которые мы пытаемся уничтожить отравой или черными мыслями. Или дебатами о долгосрочной аренде, или спорами о беженцах, что начались в 2015­м и, если нам повезет, кончатся в 2022­м.

Инопланетян и их идеи о преодолении границ мы, übermenschen, постичь не в состоянии. Человеческое мышление слишком ограничено для таких неземных мечтаний, – говорят именитые ученые, и хочется верить, что им видней.

Зато мы сами позволили Google Earth (гляди, мам, я иду по краю!) контролировать нас, увеличивать картинку, приближаясь вплоть до кружев нижней юбки, заглядывая под подол, даже если изображение размыто. Неважно как далеко мы ушли от викторианской эпохи, если так и остается нерешенным типичный поэтический, риторический и постмодернистский вопрос.

В моей воинской шкуре

низ живота отзывается на твои пальцы,
они четко вышагивают, будто на марше,
по моей разодранной войнами шкуре.
ты бросаешь все силы на то,

чтобы наши дети могли танцевать, крутиться,
возиться в утробном тепле зачатия.
на повестке дня беременность, мои мысли
в ожидании твоих губ все время.

ты ласкаешь, словно разводишь костер,
ласкаешь мои раскаленные бедра,
которые ты, кажется, готов осаждать вечно,
твое пламя, разгораясь, подбирается к моему сердцу.

так ты пробуждаешь мой огонь, сбив меня
с толку, и я снова пускаю тебя к себе,
в мою воинскую шкуру, всю в старых шрамах,
«благородное гниение» для получения лучших вин.

ты ласкаешь, словно разводишь костер,
ласкаешь мои раскаленные бедра,
которые ты, кажется, готов осаждать вечно,
твое пламя, разгораясь, подбирается к моему сердцу.

Лекторша

Она учит тебя жизни,
ты повторяешь предложения, которые,
по ее мнению, тебе необходимо знать, –
она не понимает, что
все буквы ты должен
написать сам: об этом она
еще никогда нигде не читала.

Ни в средствах массовой информации,
ни в фэйсбуке, ни в декретах о беженцах,
ни в фантастических романах,
ни в эпистолах с неважно какой школьной парты;
сейчас она читает только то,
что оставляет мышление ограниченным,
сердце равнодушным.

Пока однажды ей на стол
не положат книгу, которая, прервав
ее на лекторском полуслове, распахнет
невиданные горизонты, и она
медленно спрячет очки в золотой очечник
и начнет читать не глазами,
но прозревшей душой.

Она так удивлена, покорена этой
книгой, что даже границы и различия между
странами для нее перестают существовать,
она чувствует пространство как нечто единое,
пребывающее в мире и согласии,
и постепенно чтение книги становится
изучением новой карты вселенной.

Больше она строго не поправляет
очки на носу, но с добротой и заботой
смотрит на детей и взрослых,
она не читает нотации, но, говоря о жизни,
предлагает самостоятельно найти нужные слова,
расставить запятые и тире, не ставя точку в конце –
потому что так должно быть в этой книге.

Рана

Она всегда подозревала
что для глубокой раны
нужен не пластырь
но мертвая тишина

потому что как только
хотя бы тоненький писк станет слышен
или рана начнет своевольничать
так сразу же найдутся желающие
бросить в нее еще и соли

этим особенно грешат
люди которые по­библейски
называют себя «ближними»
некоторые даже норовят сплясать
у разверстой раны

говорю вам: именно тогда рана
причинила ей настоящую боль
и увидели ее орущую от одиночества
и отчаянье довело ее
до беды

и убедилась она снова в том
что нужно быть скрытной
хранить молчание
и тогда осталась она
один на один со своей раной

рана была проклята
обругана и так было до тех пор
пока однажды ее не поцеловали
не начали лечить любовью
и рана не стала заживать

в конце концов
за все эти годы она поняла
что нужно обращаться к верному целителю
который без состраданий и разглагольствований
примет ее такой какая она есть

и теперь рана может дышать
свежим воздухом когда пожелает
и нестрашно что она лоснится
и выступает шрамами
пусть она нежится на солнце
в котором всё на свете
а значит и рана тоже
нуждается

Ты укоренил меня

Твои руки, как костлявые деревца.
Ветви, чтобы можно было опереться,
корни, чтобы можно было соединять и прятать,

Загребущие руки единения
и свободы – они на моих цветах
освобождения. Наши страдания и наши желания.

Листочки растут, ветки цветут.
Ты даешь мне почву и воду. Неужели
я слышу там, за горами, колдовское журчание реки?

Как бы там ни было. Ты укоренил меня.
Вокруг меня одни пни, а я приветствую горы впереди,
с нашим кабалистическим ребенком на руках.

Ты подарил мне материнство,
укоренив этим
и меня.

После того как обкорнают на любой свадьбе,
все равно вырастут новые веточки надежды
и станут твои руки снова, как костлявые деревца.

(С благодарностью Сальватору Дали за Гала­вдохновение)

Потому что мы и есть надежда

Потому что надежда это состарившиеся девчонки крутящие хулахуп
девчонки которые наводят марафет, ни для кого, для самих себя;
маленькие тихие девчонки когда они
выплевывают кляп или выдирают страницу
из своего досье; предприимчивые девчонки;
девчонки движимые монастырской скорбью или культурой
вступать в детские браки; девчонки живущие полной
жизнью во время танца или песни; девчонки
способные на безусловную любовь.

Потому что надежда это бравирующие мальчишки которые
могут быть и хрупкими и мужественными; мальчишки которые
могут быть девчонками; мальчишки которых любят а не изолируют
(потому что они нужны не больше чем подопытные крысы);
озорничающие мальчишки которые могут жить на деревьях;
мальчишки пропахшие вином и виски которые могут
гонять мяч в праздничном костюме;
милые мальчишки которые во многом себя ограничивая
могут любить безгранично

Потому что надежда это любовь
(даже по ту сторону жизни)

Примечание:
Анастасия Андреева родилась в 1973 г. в Ленинграде. С 2004 г. живет в Бельгии. Растит двух дочерей, дает частные уроки русского языка. Публикации: «Крещатик», «Слово/Word», «Этажи», «Волга», «Новая Юность».