Татьяна Перцева

«больничный космос»

Об авторе: Поэт, эссеист, литератор, журналист. С 1998 года живёт в Хельсинки (Финляндия). Работает информационным координатором, специалист по адаптационным, образовательным, молодежным и двуязычным программам культурного обмена. Печаталась в журналах «Гайд-Парк» (Лондон, 2004), «Дети Ра» (Москва, 2005, 2007, 2010), «Воздушный змей» (Таллинн, 2006), «LiteraruS – Литературное слово» (Хельсинки, постоянный автор), «Дружба народов» (2008), «Интерпоэзия» (2012), один из авторов сборника «Структура сна», (Изд-во „Алетейя, 2008). Лауреат премии 2005 года журнала «Дети Ра». Участница форумов молодых писателей России (Москва), Международных русско-грузинских фестивалей (Тбилиси), Международного фестиваля «Петербургские мосты» (Санкт-Петербург). Заместитель главного редактора литературного журнала «Балтийские волны» (Хельсинки). Член жюри поэтических конкурсов фестиваля «Эмигрантская лира» (Льеж). Один из создателей театра Новой драмы «VikArt» в Финляндии.

* * *
больничный космос,
галогеновые звёзды праздников,
люминесцентное освещение.

новейшее оборудование,
электрические разряды,
катушка Тесла.

жизнь в большом
акустическом резонаторе
рождает звуки.

похожа ли смерть на музыку,
которая в данный момент
не звучит?

* * *
становлюсь изысканной, иссиня тонкой,
ноготком не рождённого в марте ребёнка,
подснежниковыми глазами смотрю в небо,
голубей в Риме забыла покормить хлебом,
через месяц в Хельсинки стану совсем синей,
мои вены расположены на всем теле красиво,
это такой узор, такой пазл, такой поворот боком,
это как долгий мысленный разговор с Господом Богом.
спроси по полной с меня – отвечу,
если дыхания не хватит, что-нибудь промычу,
ты молчишь, улыбаешься, но не в открытую, незаметно
просто по-доброму, прямо в голове улыбаешься так, чуть-чуть.

* * *
Вчера по телефону
подруга пыталась сообщить мне
о кризисе среднего возраста.

Она настаивала на том,
что время Икс неумолимо приближается,
надо что-то делать,
восклицала она,
сообщала,
что хочет умереть молодой,
что у неё депрессия,
нет денег и вообще,
жизнь не сложилась.

Я внимательно слушала,
смотрела фильм Аронофски
про чёрно-белого лебедя,
узнавала свои кошмары
и не понимала, что делать
с кризисом её среднего
возраста, рода и состояния.

Она, как всегда, попросила у меня совета.

Я сказала ей,
что умирать лучше всего
после того, когда
станет известно точно,
что кошмары закончились,
и ты, поднимая глаза
к чему-то высоко
белому
отчётливо
произнесёшь,
я – лучшая.

Подруга бросила трубку,
на экране появились
титры.

Во сне были
изумрудный лес и яркое солнце.

Сегодня, первый раз,
за последние три месяца,
кошмары не приходили.

Поднимая глаза
к чему-то высоко
белому,
я подумала,
что во всех
моих недостатках
полно достоинств.

* * *
сегодня приснился праздник –
мама и папа украшали зеленую елку,
старший брат так шалил, что его
заперли в соседней комнате.
очень надолго.

так ей тогда показалось.
и очень хотелось заплакать,
обняв любимого плюшевого медведя
с облезлым носом.

вздохнув она взяла книгу, ушла в угол,
подальше от радостных родителей,
тихонько шаркая тапочками,
как маленькая старушка.

в сказках было тепло и уютно,
но напротив угла белела дверь,
а за дверью – тихо.

но там же брат!
сколько раз они отправлялись
в далекие путешествия по квартире.
он ничего не боялся.

я спасу его, подумала она.
поднялась с пола, захлопнула книгу и
горько заплакала,
обняв любимого плюшевого медведя
с облезлым носом.

ей было четыре с половиной года.
брата освободили.

* * *
oдни говорят – абсолютно ничего страшного не произошло.
другие говорят – абсолютно ничего страшного не произошло.
oдни говорят – другие говорят.
схема абсолютной коммуникативной неудачи.
cоциальные стереотипы коммуникантов,
их фоновые знания,
различия коммуникативной компетенции,
психология возраста, гендера, личности
не совпадают.
кроме того, естественно,
негативное влияние
на исход речевого общения
оказывают
дистантность участников,
присутствие посторонних лиц,
общение через письма.
cовсем отсутствует настроенность
собеседников на феноменальный
внутренний мир друг друга.
неуместность, конечно, вызвана
неспособностью говорящего
уловить настроение собеседника,
определить ход его мысли.
неправильная линейная
организация высказывания,
недоговоренность, перескакивание
с одной темы на другую,
синтаксические ошибки,
нанизывание падежей
вызывает напряженность внимания.
различие схем поведения,
нереализованная
валентность реплик,
неоправданные паузы
приводят к алкоголизму,
употреблению неограниченного
количества барбитуратов.
aбсолютно ничего страшного не произошло.
констатирующий эксперимент
в форме письменного опроса
показывает,
что никто ничего не знает
о феноменальности внешнего мира,
в котором друг другу – все,
даже больше,
потому что любой человек,
вступающий в полилог, стремится
достичь своей частной цели,
понравиться собеседнику,
установить качественный контакт.
oдни говорят – абсолютно ничего страшного не произошло.
другие говорят – абсолютно ничего страшного не произошло.
oдни говорят – другие говорят.
если сегодня ночью закончится феназепам,
придется ломаться на барбитуре,
которая имеет побочки.
cмирительное деревянное кресло
американского психиатра Раша
называлось транквилизатором.
c психоделиков лучше
сниматься на нейролептиках –
это знает почти каждый
школьник.
есть желание тупо вырубиться
и ни о чем не думать.
aбсолютно ничего страшного не произошло.

* * *
апельсиновый цвет абажура.
абрикосовые кисти на старой кухне.
бормотание орехового радио.

высокая тень седой женщины.
высохшая опаловая роза.
открытки со штемпелями в лето.

тоненький голос колокольчика.
тёплая ласковая ладошка.
маленькая копия в медальоне.

картина в горчичных тонах.
какое-то странное предчувствие.
«жизель» старого фортепиано.

топлёные уголки старых книг.
терпеливая монотонность по-французки.
индиговая печать вечной молодости.

стук капель по жестяной банке во дворе.
сын-наркоман, ночью – слёзы, мокрый батист.
химический карандаш и линованная бумага.

бутылка водки, ломтики сёмги, радуга хрусталя.
бесконечные истории о талантливых, сильных людях.
а потом слёзы и подворотня. он всё продал и умер от «передоза».

* * *
Мы жили по двум берегам реки,
ты с той стороны, я – с этой,
учили нас разные рыбаки
рыбацким своим секретам.

Когда пришёл назначенный час,
отправились удить рыбу,
на что идёт, знал каждый из нас,
на том и спасибо.

И вот с берегов отвесных
в потоках реки отравленной,
ты ловишь души счастливых бесов,
а я – несчастливых ангелов.

Не так-то просто жить у воды
по правилам рыбаков,
не так-то просто рыбу удить
с отвесных крутых берегов.

* * *
Изрезали, искромсали,
Сказали – ну вот, так надо,
Вертели, сгибали, ломали,
И кто я? (Обычная радуга).

* * *
Морозный воздух – дыхание Бога,
белеет хруст шагов-косточек,
упавшая с неба прямая дорога,
оказывается, мой позвоночник.

Зима, сегодня целуй меня смело,
ты, безупречно чистая, ледяная,
крупная дрожь, танцующее белое тело,
зимой любая дорога – прямая.

Хотите и вам покажу дорогу,
самую лучшую, похожую на Млечный Путь,
хотите расскажу, что можно пожелать Богу,
перед тем, как лечь и уснуть.

Хотите научу благодарить за кусок хлеба,
за стакан воды, за прожитый час,
так просто достать руками до неба,
попробуйте, это может любой из нас.

Зимой отчетливо слышно, как звенит позвоночник,
так зарождается жизнь в океане смерти,
в каждом начале мира волна, среди многих прочих,
поднимается общей силой к белой небесной тверди.

* * *
Лёд вокруг, закончился день, закончился год,
кто твой друг, скажи мне, теперь попробуй наоборот,
детство, помнишь, как в королевстве кривых зеркал,
Анидаг превращалась в гадину, рядом Абаж скакал,
Йагупоп, Нушрок, твоё отражение, Бар, Аксал
веришь-нет, оно существует – время кривых зеркал,
век живи – век учись, вдруг на самом деле мир зрим,
человек не идеален, он боится казаться смешным,
улыбнись, уходи отсюда, вокруг ледяной абсурд,
ты моё правдивое зеркало, береги себя, Гурд.

* * *
перехватят за жабры, в корзину свалят улов ,
первородной тканью залатан садок в углах,
не глядите внутрь, там самки кроят самцов,
на готовых печать с каймою – чернильный страх.

изготовят из креп-шифона от сих до сих,
отутюжат из креп-сатина для них глаза,
потеряет синюшный пульс этот рыбий стих,
провожая блестящие спины на первый базар.

на табло – три сорок, пора быть живым, пора,
где ещё так познаешь суть – значит, мы не умрём,
летом в нашем аиде стоит такая жара,
потрошить не будут, просто ушьют живьём.

прорастут рыбьи кости в здешних настенных садах,
облиствят полотно, кислородом снабдят города,
первородная ткань, на готовых – чернильный страх,
сквозь изделие тела на землю сочится вода.

* * *
Великолепнонелепоподетскигорестнопростолюбитьтебя.

* * *

боль уложу крошку в кончики тонких пальцев,
боли тепло уютно тихо вздохнёт уснёт,
вышью земле радость всходы на круглых пяльцах,
мальчик глаза собачьи внутренним утром встаёт.
выношу мир новый ласковым океаном,
смерть ледяную взвою песню ей посвящу,
ливни стрекоз блики в летних озёрных ставнях
бьются в сердцах детских боже да я пою!
слышишь меня папа снова окреп голос,
снова сияет солнце в тысячу киловатт,
если бы только можно честно кланяться в пояс
родине счастья горько на миллионах свадьб.
если бы только можно выпить до дна ровно,
смерть по цветку вянет выбита жизнь на доске,
папа твоей дочке завтра не будет больно,
я говорю правду на русском родном языке.

* * *
Смотри, как быстро убывают люди,
смотри, как мотыльки летят на свет,
и нас с тобой когда-нибудь не будет,
сегодня есть, а завтра, вроде, нет.

Мы верим, любим, говорим словами,
встречаемся и ходим на обед,
и что-то возникает между нами,
сегодня есть, а завтра, вроде, нет.

Всё зыбко, призрачно, дрожат по стенам тени,
бассейн полон разноцветных рыб,
ты кажешься последним исключеньем,
ты – сломанной ноги моей изгиб.

Мне страшно стать тебе родной и близкой,
я вижу больше, чем хотела знать,
пожалуйста, отдай мне мои мысли,
оставь простое: стол, стакан, кровать.

Когда-нибудь и нас с тобой не будет,
сегодня, завтра, через много лет,
смотри, как много разноцветных судеб,
смотри, как мотыльки летят на свет.

* * *
Посмотри на меня, я – стекло,
что не бьется,
сквозь меня посмотри,
видишь свет вдалеке,
это мир, это жизнь
это ты, проходя
сквозь меня,
оставляешь
любовь.
Боли нет.
Посмотри на меня – я стекло,
тонкий слой серебра –
мне светло,
это
значит, любовь
к зеркалам
навсегда
предвещает
любовь.

* * *
Очень хотелось погладить Париж по загривку.