Журнал поэзии
«Плавучий мост»
№ 1(17)-2018
Александр Рытов
Стихотворения
Об авторе: Александр Рытов, 1964 г. р., поэт, переводчик с греческого и английского языков. В 1986 году окончил факультет журналистики МГИМО, защитил диссертацию по греческой внешней политике. Публиковался в журналах «Воздух», «Вестник Европы», «Арион» и других изданиях. В 2013 г. в переводах Александра Рытова была издана крупнейшая на сегодняшний день антология современной греческой поэзии «Балканский аккордеон», куда вошло более 300 стихотворений 55 греческих поэтов XX—XXI вв. Автор 3 поэтических сборников. Живет в Москве.
* * *
сегодня день провел у окна
сегодня солнце зимнее и луна
висели вместе на общем небе
а после – зимняя степь и грусть
и черный дизельный тепловоз
пускал огни и пыхтел в ночи
а у меня мои бревна и кирпичи
от сарая до дома мой млечный путь
и сотни юных наивных звезд
высыпали дружно из темных нор
когда я выпустил пса во двор
Терминатор
под стеклами темных очков
поздним вечером просыпаюсь
отворачиваюсь от заката
смотрю в надвигающуюся темноту
тихий вечер
в сосновой коре сутулится ветер
застревает в зубах
тихий вечер
затихает гул длинного товарняка
сироты думают о дальних дачах
за плотиной закончилось лето
и все тише вибрирует маленький талисман
прохладная фасоль на горячей ладони
Батрахомиомахия
в античной земле с узорами
изрытой ходами-норами
мы были крутыми мышками
с короткими злыми стрижками
стрекозки ножка о ножку
заводили свои моторчики
маневрировали вертолетиками
над болотцами и дорожками
рядились они вакханками
дышали болотной гнилью
мы шли под их чудо-крыльями
легионами и фалангами
оврагами и долинами
полями лесами топями
шуршали стада мышиные
античные мышки с копьями
мы были крутыми мышками
с мохнатыми злыми ушками
в атаку неслись вприпрыжку мы
во время войны с лягушками.
* * *
И в ожидании появления звезд,
пред тем, как остановятся вокруг ветра и реки,
я видел, как пылали горы снежные в мороз,
и как закат сжигал шкафы библиотеки.
Благоухал огнем читальный зал.
Сползало в сумрак раненое солнце.
Мой лучший вечер тихо угасал,
средь темных книг великих незнакомцев.
* * *
Самолет поднимался над черной бездной,
все мельче молнии, глуше гром.
Природа мстила придуркам местным,
меня ж оставила на потом.
Все дальше от воплей людского ада.
Фиг с вами, сволочи, так вам и надо.
А я – в полете. Винты и поршни
меня в последние тянут гости.
А как вам кажется, что надежней
в дуэли с белой височной костью:
вальтер, ремингтон или стечкин?
А, может, проще закрыть глаза?
Когда жизнь заканчивается, внизу гроза,
и в панике бегают человечки.
* * *
Дрожали вены и сосуды,
и я, открыв глаза,
лежал средь глиняной посуды
и слышал, как гроза
съедает свет в пугливых душах
и гасит маяки.
Я грозный голос мирно слушал
и мглу кормил с руки.
Гудела в синей дымке ночи
лохматая гора,
и занавеска пять пощечин
на счастье мне дала.
Так в тихой сиросской берлоге
я как-то сел на мель.
И злые греческие боги
в мою ломились дверь.