Игорь Жуков

Молочное танго

Об авторе: Жуков Игорь Аркадьевич – поэт, сказочник, драматург. Родился в 1964 г. в городе Ковров Владимирской области. Окончил Ивановский ГУ, филологический факультет. Живет в Москве. Автор более 20-ти книг стихов и сказок для детей и взрослых. Многочисленные публикации в отечественных и зарубежных журналах. Стихи переводились на английский и словенский языки. Лауреат ряда литературных премий.

Молочное танго

Танго раздавалось на вокзале.
Масло со Сметаной танцевали.
В Аргентину Масло уезжало,
И его Сметана провожала.

Масло танцевало неумело,
Масло спотыкалось то и дело,
На ноги Сметане наступало –
А Сметана и не замечала.

Говорило Масло:
– Не покину
Я тебя,
Хоть еду в Аргентину!
Буду в Аргентине иностранцем,
Буду заниматься танго-танцем.

Отвечала тихая Сметана:
– Возвращайся из-за океана!
И опять с тобой станцуем, да?
Масло со Сметаной –
Навсегда!

Танго раздавалось на вокзале.
Масло со Сметаной танцевали.
В Аргентину Масло уезжало,
И его Сметана провожала.

Танец человечка, который стал змеёй

Застать себя опять в нелепейшем пассаже,
когда, упав у ног, становишься змеей,
поймать себя на том, что нежность – та же тяжесть,
и ты не можешь жить, не чувствуя ее.

Фламандская печаль сильней любого слова –
у женщины есть грудь, у женщины есть зад,
поэзия в крови, поэзия бескровна –
лисе не нужен звук, ей нужен виноград.

А красота ее с ее ужасной властью –
увы! – не может ей одной принадлежать,
и ей не различить достоинство и счастье,
и это приговор, фамильная печать.

А счастье для змеи – ползти, ползти упрямо –
она уже слепа, она всегда глуха –
от горла до груди, от ямочки до ямы,
от тяжести волос до тяжести стиха.

Вальс-молитва

если Ты подарил эту боль
вместе с болью даешь и её ль?

если Ты наградил меня ей
то теперь меня ей не убей

никогда не присвоить её –
в ней давно заблудилось моё

в ней моё мне никак не унять
дашь её – значит дашь мне меня

я молю до потери ума –
дай её! а она даст сама

дай ей в битве победу вдвойне –
мне же плена довольно вполне

будет сила и слава Твоя!
будет все! если выживу я

Наклонная Восемь

Наклонная Восемь гуляла по саду.
Все было к воротам повернуто задом –
Деревья и люди, трава и тропинка,
И даже скамейка повернута спинкой.

Так что же могла эта бедная Восемь?
Могла от ворот удалиться навовсе,
Все ниже и ниже клониться беспечно
И лечь насовсем, перейдя в бесконечность.

Обезьяны

Обезьяны мои, мягкий градус первичности,
негативы людские, детей двойники!
Снова и снова здороваюсь с вами, раскланиваюсь,
ибо осень настала
такая Обезьянья
и год такой гадкий и гад такой годкий,
и подвиг наш странен и втуне.

Обезьяны, как птицы, слетают на мою
подвижную крышу,
вьют лирические гнезда, достают маленькие фляжки.
– Что-то холодно, – говорят они и начинают петь.
– Мы не хотим быть человеком, – говорят они и
открывают «Мурзилку».
– В достаточной ли степени любовь – животное
чувство? – спрашиваю я.
– А ты сам как думаешь? – отвечает умная обезьяна
в очках.

Клен усеял двор своими записками.
Мой приятель уверен, что это разбилась
канадская сборная.
Обезьяны уверены, что это твои поклоны.
Я согласен с обезьянами.

Шарики

Можно ли выждать маленькое слово, с тебя величиной,
вроде ключика гностиков для замочка или зрачка
в виде воронки с черной каймой,
в трубе стоячего времени без водки и табака,

где всем лет по семь или в районе семи,
играя треснутыми шариками раз в год,
эти дети путают себя со своими детьми,
шарик стукается в шарик, потом – в борт,
шарик говорит шарику: «Вон тот,
красавец розовый (тоже шарик), если развалится,
то и стол наш к черту провалится».

А дитя говорит: «Вон иду я,
мы сейчас обнимемся, наподобие магрибского колдуна,
и станем вместе смотреть на огонь, на
пальцы обожженные дуя».

Как долго я могу смотреть на огонь!
Странно, что сказанное о БУДЕТ – воспоминание.
Со мной произойдет мое воспоминание.
Я пью чай и курю чай в ожидании воспоминания.

А может, шарик – это и есть ключик, точнее
его уже нет, есть 3 четверти в виде осколка,
я храню их на каминной полке,
как череп друга дорогого,
как начало конца концов.

У них у всех было твое лицо.
Но ни у кого не было слова.

Снежный дурак и снежная дура

Копните лопатой сугроб – вот так:
Поглубже, но очень нежно.
И может, вам встретятся
Снежный Дурак
С подругой –
Дурою Снежной.

Они одеты легко весьма –
Как будто на пляже летом.
Они загорают,
Хотя и зима –
Сиреневым цветом.

У них хозяйство,
Но нет плиты –
Горячего не желают.
У них что ни день –
Сплошные труды:
Под снегом ходы копают.

Учёные, не заводите бои
По Гималайским вопросам.
Они – не йетти,
Они – свои.
Можно сказать, под носом!

Не вздумайте только их изучать –
О жизни спрашивать что-то!
Они – дураки
И будут молчать.
И делать свою работу.

Не верите вы?
Лопатой – вот так:
Поглубже, но очень нежно.
И может, вам встретятся
Снежный Дурак
С подругой –
Дурою Снежной.

Лошадка Смит

………..Лизавете Костаки

К чему бы мне в ночи идти
На Пушкинскую площадь?
К чему при этом по пути
Во тьме навстречу –
Лошадь?

Она, качая головой,
Проходит мимо бара
И цокает по мостовой
Никитского бульвара.

На луг ей нынче не дано,
С туманом над травою,
И вот такое вот оно –
Московское ночное.

Её лошадка Смит зовут.
Кивнула мне учтиво.
И понял я, к чему я тут:
Хочу побыть счастливым.

И Бог подаст, и Бог простит,
Кому кивнет лошадка Смит.

Собачий рай Севы Раменского

…………………….Севе

А ты улетел.
Ты в Собачьем Раю
Скандальную жизнь продолжаешь свою.
Откуда-то сверху я слышу твой лай,
И ты обо мне уж не забывай.

В Собачьем Раю полагается псу
Есть кости и мясо, и колбасу,
Гирлянды сосисок и башни котлет –
Фастфуда там нет и спецкорма там нет.

В Собачьем Раю соль не сыплют на лёд,
И яд не подбросит моральный урод,
И всякую бяку там можно глотать,
А после совсем животом не страдать.

В Собачьем Раю лай весь день напролёт –
За это никто не ругнёт и не пнёт,
Захочешь развлечься – не стоит труда,
Ведь можно с соседом подраться всегда.
В Собачьем Раю жизнь собачья легка:
Здесь нет ни намордника, ни поводка.
Собачьих красавиц там бегает тьма,
И все, как одна, от тебя без ума…

И ты улетел.
Ты в Собачьем Раю…
Я где-то внизу под тобою стою
И руку тяну много дней и ночей,
Тебя чтоб погладить между ушей.

Язык Пантагрюэля

Пантагрюэль-великан
огромный
мудрый
и добрый
Пантагрюэль-великан
он войско своё –
несметное войско своё! –
как-то раз
совсем необычным способом спас!

войско его промокло –
ох как промокло! –
под страшным дождем
а он –
он язык свой высунул-вытянул
и войско своё накрыл языком
целиком!

бывает друзья!
бывает!
страдают любые войска
когда для них не хватает
Огромного
Языка