Елена Янушевская

И любовь, и свет, и гражданский пафос…

(Алексей Федоров, Елена Севрюгина, Андрей Коровин)

Алексей Федоров. Хроника дождливого вечера.
М.: Издательство «У Никитских ворот», 2024. 84 с. (Серия «Московские поэты»)

«Хроника дождливого вечера» – первая книга лирики московского поэта и кардиохирурга Алексея Федорова. Стихи из нее можно сравнить с приятными взгляду акварелями, выполненными вполне профессионально, но не будоражащими ни новизной поэтики, ни сильными чувствами.
Таково по крайней мере настроение первого раздела – не столько созерцательное, сколько отстраненно наблюдательное. В жанровом отношении перед нами по большей части лирические зарисовки. Чуткое всматривание в тональность момента и зоркое выслушивание в ближний ландшафт – основной «рецепт», по которому создается поэтический образ:

Ещё – характерное:

Лирический герой не транслирует ярких переживаний, но очень восприимчив к смене настроений. Вкус к точной выразительной детали, раскрывающей характер всей ситуации, ее вайб, так сказать (травинка, щекочущая кожу любимой женщины, и тому подобное), – основная черта авторского стиля:

Интонация меняется во втором разделе. Автору очень хочется высказаться на остро актуальную тему, в искренности этого порыва не сомневаешься, но, как известно, именно о самом болезненном для себя писать сложнее всего. От оригинального образа, не обремененного пошлым пафосом, до прямой риторики – вот полюса, на которых звучит голос лирического героя:

Федоров, со вкусом, без фальши пишущий о благополучной меланхолии, или других медитациях, относительно молодого столичного интеллигента, пытается взять высокую ноту, но тут иной раз подводит его же одаренность к лирическим полутонам. Но это, конечно, не значит, что у него ничего не получается:

Елена Севрюгина. Раздетый свет.М.: Синяя гора, 2023. 68 с.

Читая книгу Елены Севрюгиной «Раздетый свет», попадаешь в поэтическую среду, плотно насыщенную формальными поисками. Усилия-от-слова-к-смыслу густо населяют каждую строфу. Это интересное путешествие, но, оставаясь в границах искусства, оно не выводит за грань текста, хотя автору не откажешь ни в богатом воображении, ни в искусности:

И тут все, конечно, зависит от конкретной установки восприятия. С одной стороны, поэзия и не должна иметь своей целью «приятность». Если сравнивать с тяжеловесными экспериментами авангардистов, тексты Севрюгиной можно назвать воздушными:

Фокус сознания удерживается одновременно на внутреннем и внешнем опыте, поэтически отражаемом как очень специфическое переживание: не на грани миров, а одновременно. Сама регистрация этого опыта, этой смычки – примечательна для поэтического мышления:

Грудь горизонта, забвенная зона, глухой огонь, кочевые тела – явная попытка автора выработать из словесной руды свою оригинальную поэтику. Но не слишком ли много «находок» на одну строфу? Каждую из отмеченных метафорических формул можно развернуть в самостоятельный образ.
Самобытный поэтический мир, говоря коротко, сложился, но за ним угадываются строительные леса. (Раздетый свет, неизлечимый город, око-явная беда, испуг, обещанный водой – продолжим: сморщенный звук… расколотый голос… животворящий недуг…)
Впрочем, наблюдение за вышелушиванием из слов новых выразительных средств – важный опыт для читателя поэзии, исследующего, что она есть такое.

Андрей Коровин. Кузнечики счастья.
М.: Русский Гулливер, 2024. 164 с. (Поэтическая серия «Русского Гулливера»)

Интонационный диапазон Андрея Коровина весьма широк: от сентиментальной элегии до иронической зарисовки. В книге, включившей стихотворения 2001–2024 годов, скачут «кузнечики счастья», а муза Коровина порхает на крыльях любви.
С точки зрения композиции книга напоминает путеводитель – путеводитель в мире переживаний, связанных с историей любви автора и его жены Ольги: названия разделов, как можно предположить, предпосланы вехами этой истории с особенной интригой – воссоединением спустя 16 лет.
Образ пути возник у меня в уме неслучайно. Связь лирических состояний героя с географией и духом России проведена отчетливо:

Чтение книги, благодаря ее делению на упомянутые подзаголовки («Любветворение» – интересный, например), также похоже на путь – от одной смены настроения и локации к другой. В этом пути встречаются ставшие привычными смысловые ландшафты:

Или:

А встречаются – мгновенно оставляющие отпечаток в воображении яркие цельные образы:

К стихам, состоящим из более чем четырех строф, у меня, признаюсь, предвзятое отношение: ровно столько, четыре строфы, – оптимальный объем для поэтической рефлексии в лирике. Большее количество обычно переходит в бессодержательный аморфный словопоток. Хорошо, когда у современных поэтов получаются и «длинные стихи». Например, «останься снегом и дождем»: удачно подобранный прием риторических повторов приобретает ему чеканную драматургию:

Читая «Кузнечиков счастья», также ловишь себя на мысли, что заявленная в аннотации тема любви между мужчиной и женщиной непреднамеренно расширяется до любви ко всему живому:

Это не может на подкупать. Хотя в самом начале тональность задаётся несколько иная, драматическая. В «титульном» стихотворении запечатлен визуальный образ – бабочка в гранате; пластическая выразительность эмблемы делает эту мысль незабываемой:

Примечание:
Елена Валериевна Янушевская – поэт, эссеист, публицист, художественный критик, кандидат философских наук. С 2007 по 2022 год работала преподавателем на философском факультете МГУ. Автор нескольких книг поэзии и философской прозы. Лауреат и финалист литературных премий. Живёт в г. Пушкино Московской области.