Ксения Савина

Стихотворения

Об авторе: Ксения Савина, родилась в Санкт-Петербурге, сейчас живет в Москве. Преподаватель-исследователь, религиовед, поэт, критик (исследователь верлибра, автор стиховедческих статей), организатор литературного процесса. Выпускница философского факультета СПбГУ. Окончила аспирантуру ЛГУ им. Пушкина. Член Союза писателей России. Публиковалась в журналах «Знамя», «Новый мир», «Москва», «Юность», «Аврора», «Бельские просторы», «День и ночь», «Наш современник», «Перископ» и др. Участница заключительной смены форума молодых деятелей культуры и искусств «Таврида».Член Совета молодых литераторов СП РФ. Вот как она понимает задачу поэзии сегодня: «… цель благородная – вернуть поэзии силу увещевателя и учителя. Все изобразительные средства человек некогда сотворил ради того, чтобы просить и спрашивать нечто значительно превышающее его о нём, маленьком и беззащитном. И выражать таким образом сугубо свой, личный сердечный опыт, и касаться самых больших, самых всеобщих вопросов». Этому положению она пытается следовать в своем творчестве.

* * *
И снится мне, что я – воздушное созданье,
Что ангел с чёрными крылами,
С небес схожу, что дикая лавина
И линию неловкую рассвета
Стираю до конца.

Я научу тебя радеть за то, что должно,
Я научу не соглашаться.
Я расскажу тебе, что прежде умирали
За то, что полагали верным.
Не то, что ныне..
Тебя и не прельстит сперва.
Скажешь – глупая затея
Во что-то верить, кроме собственной удачи.
Но свет, который был тебе приятен
Увидишь в чёрном свете,
Увидишь без прикрас.
В погасшем буйстве обстоятельств
Замрёшь с одной и тёмной мыслью,
В ней будет то, что верно,
Будет то, что – нет.

И от того, что надлежащий шаг –
Шаг неприятный и ненужный,
С лица слетит довольная улыбка
И точно чёрный ангел посетит.
В минуту мимолётного решенья,
Он для того спускается на крыльях
Сказать, что может роковое
В этот раз

* * *
Не надо, нет, не надо.
Ничего не говори.
Есть час когда чутьё вернее всякой мысли
По делу говорит.
Я выключу свет, выключу музыку
И станет так слышно через мгновения,
Что идёт мой дом по земле вымерзшей,
Будто по-морю
И ветер протяжно гудит вдоль бортов:

„Вам всем здесь не место!
Не для таких малых, не для таких слабых
Эти просторы
И жалкая ваша посудина
Держится едва“.

А куда я пойду? Жаром к постели прижатая,
Одна в моей комнате,
Напрасно под одеялами прячусь в себя –
Там тот же в неистовстве ветер
Вокруг меня разгоняет время.
И если мне страшно,
Себе говорю тихонечко:

„Не он несёт меня неуправляемо,
Но я на полном ходу
В порт свой иду,
Это я разгоняю ветер“.

* * *
Да и любви закон, что дышло –
Приходится признать,
Что ничего у нас не вышло,
Как ни старались мы.

Привыкла, что ты далеко
И ежедневно дальше.
Тебе ничего не мешает,
Я слышу, и ты привыкаешь.

Напрасное бьётся старание
Над каменной бороздой,
Случайное возгорание
Гаснет само собой.

* * *
Когда съедает ночь последние приветы,
Мне страшно так, что я чего-то не успею,
Что, может, из того, что я должна была уже суметь – я так и не сумела ничего.

И не туда ломилась годы, и лоб об запертые двери расшибла
наконец, и не соображаю ничего.
И всё упрямство и неумение дойти до цели, и цели ложные, и не мои.

Быть может мне с тобой никак не попрощаться, как мне не
выбраться из той себя, которая боится начинать с нуляи двигаться на ощупь.

У ночи тысяча ключей в запасе, от затворенных разумом дверей,
но нет ключа от той, которая бы в яви вела к так долго
ожидаемой заре.

Она сама наступит на исходе ночи
И это время просто нужно пережить.

* * *
Всё это – судьба, всюду её следы,
Будто дождь по воде бежит
С небес, да со всех ног,
Но убежать от себя не может.
Будешь нос воротить,
Будешь подолгу молчать,
Но долг бытия оплатишь сполна,
По предрешённой цене.
Так что же? Какая-то тоска
Всё пожирает и горят
С мечтой несбывшейся
Осуществлённая мечта.

Когда б я знала, что, жизни вопреки,
Я буду вспоминать и плакать,
Я б не поверила себе,
И запретила эту слякоть,
И запретила этот дождь,
Но я не знала.

Молитва

Господь, пошли родную душу.
Неправда, чтобы не искала,
Я честно каждый день ищу.
Я – мастер белого листа,
Переверну и напишу, как надо,
А первый…
Перечеркну, раз позабыть не в силах,
Пусть будет черновик, замаранный листок,
пусть будет будто не был.
И всякий раз как будет проступать
Рисунок изначальный
Чернил не пожалею,
Помножу на ничто.

Так первый шаг преследует падение,
Так первый снег недолговечен,
Так в первый свет не верует слепой,
Так первый стих не знает ударений.

Господь, лишь Ты мир сразу сотворил
Таким наполненным и чудным,
А я учусь, в крови и поте,
Мне страшно, мне темно,
Меня никто не правит.
Но Ты меня направь,
Я выведу название иное,
Возрадуешься Ты.

* * *
Ну всё.

И всё начнётся снова,
Такая жизнь – завидуй и молчи,
Чего мне стоила она
Не знаешь, не узнаешь никогда.

Ну всё
И направление вперёд
И нет надежды, голое „хочу“
Сильнее всякой силы –
Раз не сдох,
То должен быть счастливым.

И всё, не надо цели, благодатной почвы,
Эпохи мирной и содружества умов,
Мне только жизни вволю дайте,
Я знаю, что мне делать с ней.

* * *
Что ж?
Лето нас жгло,
Но осень остудит.

Теперь виднее, что кому досталось.
И вряд ли злое слово навредит
И доброе не одурманит.

А то, что в целом нелюдима
Так потому и невредима
Пока.

Пусть в чём-то права,
На что-то правА
Не утратила –

Всё резче видна
Крутая тропа
И опасная.

И лето взаправду сгорело,
И холодно по-настоящему.

* * *
Ну разве можно, на этом полустанке,
Когда тихонько смерть укутала
Холодом всю землю, что видна,
Такая белая и наконец спокойная,
Разве нужно помнить о былом?

Вот зеленел уклон и был беспечен,
И свет изменчивый алкал,
Вот город был столицей края
И издали заметен был,
Но вот каких-то пара месяцев,
Каких-то триста лет –
И не проси любовь вернуться.

Весна придёт, отстроят город,
Но это не изменит ничего.
Что умирало – в жизнь не верит
И даже память не хранит.

* * *
И то, что мелким снегом припорошено,
И то, что люди называют прошлое,
Не кончилось во мне
И говорят о переменах,
О новой крови в старых венах,
Но старая она вполне.
Быть может платим за познание,
Быть может это опоздание
Ума за глазом.
Но то, что в памяти хранится
Надёжнее того что снится
Наяву.

* * *
Прервать молчание, как землю разделить
Межой – вот здесь восстанет Рим,
А здесь весь прежний мир
Падёт смешливым Ремом,
Не внявшим росчерку орла.

Прервать молчание, как громом
Поспешить
За молнией ума, где мысль рождена
Из пены страждущей души.
Я не прошу меня послушать,
Я так скажу, что после снова
Надолго замолчит
Смущенная натура, которой обнажили
Добро и зло, и злато
Яблок гесперид.
Я не мешаю кровь и слёзы
С водой и песней,
Но есть меж ними
Прискорбное родство.
Будь честным, постарайся думать
Быстрей чем говорить.

* * *
Не слышу голос свой,
Не слышу слово, прошу,
Как-будто больше не о чем просить –
Оставь мне кровь мою,
Густую, непокорную.

Пока она всё тело полнит
Я знаю, что иду на свет,
Когда ослеп,
Когда дышу с натугой,
Я знаю, что получится пройти.

Пока в крови моей отрава
Предательства своих
Рассеяна в иголках
Несбывшихся мечтаний
Я знаю, что смогу
Попробовать ещё раз.

Пока весна ей движет
В тридцать первый раз…
Чёрная моя, заёмная,
А ну бросайся в сердце
И простучи им, для начала,
Стих.

Я больше не могу молчать.

* * *
Жизнь замотает как прибой,
Пожалуй, если не прибьёт
С концами.

А мне всё хочется вдохнуть,
А мне всё хочется проснуться
С журавлями.

Когда они летят туда или оттуда,
Когда они само желание лететь,
Чтоб выжить.
Тогда, во время перемены года
Я вижу, что пора сниматься с места
И бороться.

Тогда и жизнь, наверно, мне видна
Как есть, из широченного окна
В разрезе света.

Недолгая, недолго всё, что
Кончится однажды.
Не равная сама себе.

Моя, твоя, всего, что живо,
Прекрасная,
Одна.

На отъезд из Петербурга

Но с кем продолжить разговор,
Тот долгий и болезный разговор.

Пускай никто не вытрет,
Никто не соскоблит
Старинный вид
Петром намеченной столицы.
Но если в ней мы будем птицы,
Летящие стрелой из старой в новую,
Надолго, навсегда!
То наш забудет глаз
Пронзительную перспективу… но нет
Вовек он не забудет.
И в памяти текут каналы и канавки
Туда где я одна, нескромная весталка
Огня колонн ростральных.
Мне многое дано, благословил
Балтийский ветер
Не торопиться и стараться,

И душу – простыню растянутую –
Высушивать на мартовском морозе.