Журнал поэзии
«Плавучий мост»
№ 2(40)-2025
Сергей Ивкин
Карманные «машины времени»
(Е. В. Ощепков Е. В., Виктория Беляева, А. Ю. Коровин)
Книги, обращённые к памяти. Твоей, твоего поколения, самого языка. Устройства Герберта Уэлса, позволяющие увидеть иное, сослагательное, невозможное.
Ощепков Е. В. Бульвар проигравших. Стихотворения. – Пермь, ТО «Лаборатория», 2025, – 60 с.
Создатель мифа об Уральской поэтической школе Виталий Кальпиди в сборнике «Философия поэзии» поделил героев на культурных и культовых. Культурный герой оставляет след в культуре, а культовый – в памяти. Культурного героя могут не помнить, а культовый может ничего и не сделать. В Перми Андрей Мансветов герой, несомненно, культурный, вклад его огромен, и данная книга также детище Андрея, организатора конкурса, составителя и иллюстратора книги. Но говорить мы будем не о нём, а тех, кого он выводит на передовые, культовые позиции.
Победитель очередного сезона «Шанс для неизданных книг» Евгений Ощепков к кульминации Пермско-Свердловско-Челябинского мифа опоздал. К эпидемии ковида разговоры о географической идентичности выветрились, возникли иные лагеря и кампании. Потому эта книга наполнена таким сильным чувством ностальгии: она не о детстве, а о параллельной несложившейся жизни, о потребности вписаться в культурный код Малой Родины. Потому Евгений говорит о культовых поэтах Перми (и говорит стихами с ними), чтобы хотя бы на книжных страницах дать ощущение того мифического поэтического братства, которое могло существовать в восьмидесятые и девяностые, даже в нулевые и десятые, в которое ему хотелось бы верить.
Как весна… Как дела… Как зовут…
Как несут Александра Сергеевича,
онемевшее солнце несут.
Заборматывает, заговаривает –
в нитях дыма, прозрачная вся,
только стрелки часов останавливает
поворачивающиеся.
И уходит ночная свидетельница,
где глагол налезал на глагол,
и бумага румянит из пепельницы
полумрак, огибающий стол.
Виктория Беляева. Отпустите до темноты. – М.: Стеклограф, 2024. – 56 с.
Поэтическая начитанность и эрудированность Виктории феноменальна. Познакомившись, и поговорив с ней, не станешь доверять сказке о «диктате языка»: поэт полностью контролирует свою речь, отвечает за каждую коннотацию в своих стихах. Читатель её книги – не соавтор, а заложник. Его поймали и ведут до финала, контролируя каждую его эмоцию.
Вполне возможно, что время – это территория. Каждая эпоха – отдельное государство, чья культура требует самостоятельного изучения. Сейчас всё больше появляется книг, анализирующих «опыт девяностых». Виктория написала первую на моей памяти именно поэтическую книгу (антологию стихов о девяностых собирали перед пандемией в Челябинске, но так и не издали). И в отличие от Евгения, говорящего прежде всего о собственных переживаниях, Виктория захватывает отношения с миром внешним.
Но какие бы времена вокруг нас ни свистели, главной остаётся личная история: семья и друзья, та же семья, только которую мы сами себе выбрали.
В скверике на веревке бельё дрожит –
сердце тогда было ситцевым и большим,
жизнь открывалась ключиком на шнурке.
Кем все мы с вами выросли, стали кем?
Герка играл в футбол и умел дружить,
после случился герыч. Такая жизнь.
Спи, мой хороший, в песочнице – не грусти,
ветер в твоем квартале всегда свистит.
Ленка была красивей девчонок всех –
вместе торчали на «чёртовом колесе»
или у речки. Лишь бы не в школе быть.
Ленка, свобода кончилась. Водка. Быт.
Мишка, ну как ты, мой дорогой дружок?
Где отбываешь свой не последний срок?
Планы сломались в крепких твоих руках.
Сердце из ситца порвано в пух и прах.
Я зашивала, латала – да толку ноль.
Ключ на шнурке. На корочке хлеба – соль.
Коровин А.Ю. ШЕСТОЕ ЧУ: выбранное – М.: АНО «Центр поэзии Константина Кедрова», Русский ПЕН-центр, 2025. – 480 с.
Андрей Коровин выпустил 17 поэтических книг, и данная – 18-ая – скорее ретроспектива по изданному, сумма воспоминаний о любимых стихах. Лифт в картотеку творческого поиска. Любая книга – отдельный мир. А тут – целый Иггдрасиль, ясень миров, коллекция жизней. Потому что у поэта жизней несколько, и все – единственные, но впервые под одной обложкой связанные в единый поток.
Получить поэту такое издание при жизни – редкая удача. Осознание не столько признания, сколько внимательного прочтения. Самостоятельную книгу могут пролистать. Сплетённые под одной обложкой начинают соотносить: смотрят изменение тем, эстетики, графики.
Именно такие книгив водят поэта в исторический контекст, связывают с определённой традицией. И закодированная в названии избранного «Звучащая раковина» подтверждается содержанием. Андрей Коровин – пост-акмеист, научившийся всем последующим течениям и концепциям, но сохранивший верность «царскосельским лебедям».
это спорная версия птичьего рая
та в которой нет Бога где он не играет
в сотворенье в защиту в спасение мира
видишь женщину
знаешь теперь это лира
хочешь всё испытать возвращайся к расстрелу
где курил Гумилёв свои горькие стрелы
где клетчатку рычащую оком звериным
разрывает свинец пополам с никотином
у расстрелянных пальцы болят от рифмовки
дайте им полежать пододвиньте циновки
видно слишком суровая это работа
жить взаймы на полях
смерти нет идиоты
Примечание:
Сергей Ивкин – поэт, художник, библиотекарь. Автор 13 книг стихотворений. Постоянный автор журнала. Живёт в Екатеринбурге.