Анна Арканина

Стихотворения

Об авторе: Анна Арканина (Рокецкая) – поэт, радиоведущая. Родилась в Сургуте Тюменской области, живет в Москве. Окончила МГУ им. М.В. Ломоносова, факультет иностранных языков и регионоведения, а также «Высшие литературные курсы» Литературного института им. А. М. Горького. Призер национальной премии «Поэт года» в основной номинации 2018 г. Призёр литературной премии «Антоновка 40+» 2021 г. Лауреат первой премии литературного фестиваль-конкурса «Русский Гофман» 2022 г., Лауреат первой премии (приз зрительских симпатий) международного литературного конкурса им. Гавриила Каменева «Хижицы» 2024г., финалист Волошинского конкурса «Кто верит в жизнь, тот верит чуду…» – номинация журнала «Урал» 2022г., лауреат и дипломант конкурсов Союза российских писателей.
Публиковалась в журналах: «Урал», «Плавучий мост», «Сибирские огни», «Этажи», «Москва», «Южная звезда», «Сетевая словесность», «Волга XXI век» и др., сетевом поэтическом альманахе «45-я параллель».
Автор четырех поэтических книг.

* * *
Прислонишься к дому – горяч на ощупь,
облака отражаются в дачном баке.
Всё могло быть лучше, местами проще, –
говоришь, обращаясь к своей собаке.

Лето быстро проходит, вздохнёшь некстати.
Суетливых бабочек мир всесилен.
И родится вечность в глазах собаки
с голубой поволокой и далью синей.

Мы с тобой ещё поживём, собака.
Заплутаем в колких кустах малины
между светом жгучим и чёрным мраком –
до утра в волшебных садах шмелиных.

* * *

И музыкой накроется февраль –
такой бедовой, что замёрзнут уши.
У тёмных сосен даже скрип простужен,
и вот они раскачивают даль.

Тут всё стремится к Богу и весне.
Ясна дорога, но давай помедлим,
здесь постоим, прикурим по последней,
расскажем сны скучающей сосне.

Как были там, зачем пришли сюда,
как больно в этой музыке хрустальной.
Как наши души на ветру листает,
а смотришь вглубь – там чистая вода.

Мы больше не спешим. Куда идти,
когда ещё шумит любовь в эфире,
и воробей продрогший дебоширит,
и луч последний кроны золотит.

* * *
На тонкий лед – январский хрупкий наст –
на белое нетающее царство,
взошла любовь и звездочка нашлась
в космическом полупустом пространстве.

Мерцает свет во вне, во мне, в тебе…
И чудо совершается по воле.
Стоят деревья в зимней худобе
и глаз не сводят –

как длится жизнь в своем желаньи жить
в блуждающем лесу на донце дымки.
Айда снежинки языком ловить –
медовые холодные снежинки.

* * *
лето почти истлело дома кирпичные
плавятся в гулком городе лубяном
все имена местоимения личные
в жарком июльском воздухе об одном

хочется говорить но молчанье золото
вот и молчим головы наклонив
кто повторил три раза на небе облако
был не особо кажется говорлив

так и сидим бездомные разлученные
яблоко в руки падает наш улов
под языком лелеем слова точеные
только не надо видимо больше слов

* * *
Качает поезд ночь и тишину,
на верхних полках густо чай дымится.
И если выбирать, то лишь одну
дорогу вдаль, любовь и проводницу.

А за окном то дождь, то синева,
и жизнь вот так же протекает между.
Не подобрать упрямые слова,
не потерять последнюю надежду.

Где на конечной аисты и рапс
желтит до горизонта, а за краем
давно заждался кто-то добрый нас,
пока мы дремлем над остывшим чаем.

Наш поезд не сумеет опоздать –
доедем в срок, прикурим по последней.
Со сна легки, нас просто опознать –
влажны глаза от мороси весенней.

* * *
Ещё ничего не случилось,
но просится в строчку печаль:
упало, разбилось, приснилось,
прошло стороной невзначай.

И пусть, и не надо ответа.
Но, страсти земные презрев,
смотри – белозубое лето
запуталось в кронах дерев.

Последнее солнце в ресницах.
Последняя капля росы.
Уже ничего не случится
до новой, до новой весны.

Давай в этом миге застынем,
как мухи в янтарном драже.
Уже не умрём молодыми,
и даже не страшно уже.

* * *
сколько весен было а все еще как живой
выходишь из дома пропитываешься синевой
смотришь в небо пытаешься говорить
а в ответ на ангельском фьюи-фить

думаешь повезло же да я герой
белого облака дымен неровный крой
вот же букашка слепенькая глухая
а тоже гляди-ка радуется живая

вся из сахара тонкая кость моя
переплыть бы день куда уж там за моря
этот краткий миг майский жук ворчун
и озноба яблоневого чуть-чуть

* * *
Как время беспощадно. Край земли
совсем не край, а просто дым над полем.
Там кто-то умирает от любви –
смертельно, не иначе, кто-то болен.

Так долог миг и скоротечен век,
и я всё ближе придвигаюсь к краю.
Рифмуйся к веку, грустный человек,
я и тебя до точки дочитаю.

Пусть щёлкают секунды «тик» и «так»,
их шелуха уносится забвением.
Вот музыка крадётся на чердак,
взволнованна от своего свечения.

Не о перчатках

Если бы я писала о прикосновениях, я бы вспомнила самое первое,
то, которое ладонь к ладони,
и ты задерживаешь дыхание,
и я не в силах спросить, почему так горячо и невозможно
выдохнуть.
А потом рассеянно
всю жизнь ищу, надевая перчатки и вечно их забывая повсюду,
то ощущение нежности,
умноженное с годами и потерянное вместе с новыми перчатками
в автобусе,
проходящем мимо.

* * *
Туман ушёл, туман остался.
Туману каждый, в общем, рад.
Аукнул – эхом отозвался
беспечный растворённый сад.

Здесь птица говорит о вечном
на историческом «курлы»,
и видят бездну в каждом встречном
позеленевшие пруды.

Мир, как и прежде, неизбежен –
что, осень, в имени твоём?
И осень скажет, как отрежет,
что все мы точно не умрём.

Висим, как яблоки, с рожденья
на ветках в предрассветной рже
и в тёмный бред стихотворенья
не помещаемся уже.