Елизавета Евстигнеева

Стихотворения

Об авторе: Евстигнеева Елизавета – поэт, хайдзин. Родилась в 2003 году в Москве. Студентка ПСТГУ. Публиковалась в журналах «Новый мир», «Звезда», «Дружба народов», «Плавучий мост», «Дети Ра» и др. В 2023 году стала обладателем гран-при, а также приза зрительских симпатий IX Всероссийского фестиваля молодой поэзии им. Леонида Филатова «Филатов-Фест». Лауреат премии журнала «Этажи» (2023). Призёр Международного конкурса хайку на русском языке (МКХ-13, 2021). Автор книги «Всемирная паутинка» (2025). Член Союза писателей России. Живёт в Москве.

* * *
От меня осталось так немного…
Как от хлеба – оторвать ломоть.
В моей вере нету столько Бога,
Сколько есть в стихах. Прости, Господь!

Всё Ты слышишь, всё Ты знаешь, умный,
Понимаешь – добрый и большой.
…И ведёшь в наш мир, как в город шумный,
За руку – меня с больной душой.

Вещий сон

Мне снилось то, что не могу я помнить.
Как будто снилась мне моя же память.
И тонкий сон хотел меня заполнить,
А я хотела этот сон обрамить.

Там жизнь была понятней и мощнее,
Как дерево с развесистою кроной.
И падало пространство в ощущенье.
И поднималось время по наклонной.

А снег светил снаружи: в окна, в щели.
И лился в сон – как бы на дно криницы.
И Ангел с Богородицей смотрели
На этот снег сквозь Божии ресницы.

* * *
На могиле паук
Тихо ткёт простынишко.
Кто здесь – дед или внук?
Чей отец? Чей сынишка?

Над могильной плитой
Не сорвёшься на ропот.
– Посиди-ка со мной.
Лучший крик – это шёпот.

И сидишь, и глядишь
И работаешь бездной.
Этот голос и тишь –
Дар от жизни любезной.

Незнакомая смерть
Припорошена листьями.
Кем ты будешь, ответь,
Безымянная истина?

* * *

На молитву – к стихам. А в стихи – на молитву,
Повинуясь простому сердечному ритму.
Да, молитва всегда помогает ночь-в-ночь,
И день-в-день, и точь-в-точь, и помочь-в-не-помочь.
Пусть не пишутся строки, но сбудутся сроки.
Я не знаю, о чём говорили пророки,
Мне бы лишь побыстрее в молитву сбежать.
…Но быстрей невозможно пророчества ждать.
Если небо с овчинку, то где же мой Пастырь?
Я Псалтырь принимаю на сердце как пластырь.
Что себе? Я себя, как могу, излечу.
За других – я поставлю большую свечу,
За своих Иоанна, Марию, Николу
Попрошу Иоанна, Марию, Николу.
Потому что сложнее всего – это речь.
Это – огнь расплескать, это – воду поджечь.
За других. За себя – никогда не умела.
Не вмещает Его моё лёгкое тело.
…Льётся книзу огонь, но возносится ввысь.
И молитва поёт: это жизнь, это жизнь!..

Пресвятая Троица

Я вижу Свет, но чуть рукою трону –
Он в тот же миг сгорает, не слепя.
…Я брошу взгляд на древнюю икону
И этим взглядом посмотрю в себя.

Исповедь

Не родили мне брата с сестрою
И собакена не завели.
Что ж, родители, с вами не спорю.
Воля ваша всегда на земли.

Потому я взрослела на ощупь,
Завалила экзамены в мед.
Кто-то должен быть рядом. Так проще.
Боже мой – это Ты или нет?

В полудетском придурочном страхе
(Страх сиротства страшнее костра!)
Я хочу стать монахиней,
Чтоб меня называли: сестра!

* * *
У пятилетнего ребёнка
Распятье пахнет детским мылом.
Я спину тру ему легонько.
Он – царь, он бог, он правит миром.

Но вот – заснул, и тут же сжался
С такою мукой на лице,
Как будто Иисус купался,
А он – молился об Отце.

Сон

Теперь я жив и рад:
Я твой фонарь.
Мне выдан сад
Как немтырю букварь.

Я жду тебя в саду
Который век.
А кажется: я жду
Который снег.

* * *

С утра грешить, а ночью каяться.
Самой себе тихонько кланяться.
Ну что ж ты, дурочка! Жизнь – тает.
Замолишь ли? Пойдёшь вперёд?

Смотри: пространство замыкается,
Свеча как будто задыхается,
И тишину вовсю глотает
Её свечной горячий рот.

Смотри: вот Бог, вот Богородица.
Как тяжко им с тобой приходится!
Одна свеча горит и плавится,
А надо стольких помянуть!

И со свечою этой крохотной
Не разминуться в жизни плохотной.
И рада б я в ту ночь преставиться…
…Но пальцы жжёт земная суть.

* * *
Эта глупая голова
За весь мир хочет быть в ответе.
Хочет знать, как растёт трава
И откуда берутся дети.

Эта завязь плода в цветке –
Это завязь прозренья в мысли.
Голова тянет нож к руке,
Голова снова ищет смыслы.

В ней развал евразийских плит,
Радость ада и муки рая.
И всю ночь, и всю ночь болит,
Всё болит она, не стихая.

В Третьяковке

Они любуются Распятым –
Глядят на стиль, детали, цвет,
Они, прикованные к датам,
Следят, чтобы ложился свет,

Чтобы терновы были розы,
Чтобы хитон и нимб не гас,
И Богородицины слёзы
Фактурно капали из глаз.

Чтоб Дисмас был по праву руку,
Чтоб Гестас ровно слева был…
А Тот, кто с ними принял муку?
Нет, тот Христос для них не мил.

Продолжение

Дерево, ты – Божие письмо,
В небеса открытая кавычка.
Где червём обугленная дичка
Жалко просит: съешь меня, синичка.

Древо, исцели себя само.
…Стряхивает яблоко-монетку
И роняет, стукая об ветку,
Косточку – небесную таблетку.

* * *
Весь мир как сцена. Занавес дождя.
Октябрьский ливень умывает руки.
Холодный ветер. Похороны дня.
Кому есть дело здесь до крестной муки?

Ещё до Пасхи время не дошло,
Ещё до Рождества – ни звёзд, ни снега.
Но ветер восклицает им: шалом!
И гонит к человеку человека.

Он говорит: нет веры, есть судьба.
Всё сбудется – не днём, так этим веком.
Люби же ближних. Береги себя.
Твой Иисус был славным человеком.

Чудо коровы

Тишина… И тихий шорох крыльев –
То корова мёртвая стоит.
И, дрожа ресницами от пыли,
Как дитя, глазами говорит.

* * *
Фарфоровой апрельской тишиною
Раздался крик далёкого ребёнка.
И трещина между Тобой и мною
Прошла, как помню, – неподдельно звонко…

Сам Бог со мною говорил спросонок,
И мир вокруг был первозданно тонок…
Но почему же плакал тот ребёнок?
Но почему же плачет тот ребёнок?

Памяти снега

Плачь, мой мальчик. Плачь, мой снег пушистый.
Скоро в слёзы превратишься ты.
Да из мира выйдешь, серебристый, –
Словно пустота из пустоты.

Так вода вливается под воду
И уходит под ресницы сна…
И врастает медленно в природу
Нерушимой тишины стена.

Зачем стихи

Стихи толкуем, как Писанье.
А есть ли истина в стихах?
Или она в стихописаньи
Увязла, как и мы, в грехах?

Но что же делать мне прикажешь?
– Всех выслушай и запиши
На сердце, выпачканном в саже
Слова: «Коль можешь – не пиши».

…Я верю в слово, в звук вселенной,
Как кто-то верует в Христа.
И потому стоит нетленной
Икона белого листа.

Памяти погибших

Не спрашивай, время, зачем я живу,
Зачем я молюсь или плачу.
Я знаю, война превратится в траву.
…Но числа рассудят иначе.

Блоковскому ребёнку

Как страшно быть тобой, дитя,
Тобой, что знает без извилин
Загадку инобытия…
Но плач разгадке неподсилен.

Ты плачешь – тонут корабли,
И, разбиваясь, бьются танки,
Свободу делят на нули,
А ветер мучает останки.

Цусима, Керчь, Афган, Донбасс –
Идут веками лихолетья…
И лишь дитя за всех за нас
Готово плакать все столетья.