Журнал поэзии
«Плавучий мост»
№ 2(14)-2017
Евгений Чигрин
Барочный морфий
Об авторе: Поэт, эссеист, автор 4х книг стихотворений. Публиковался во многих литературных журналах, в ряде престижных европейских и российских антологий. Член Международного ПЕНклуба, Союза российских писателей и Союза писателей Москвы. Стихи переведены на 13 языков мира. Лауреат премии Центрального федерального округа России в области литературы и искусства» (2012), Международной премии имени Арсения и Андрея Тарковских (2013), Горьковской литературной премии в поэтической номинации (2014), Всероссийской литературной премии имени Павла Бажова (2014), а также общенациональной премии «Золотой Дельвиг». Награждён несколькими медалями, в том числе медалью Николая Гоголя за книгу «Погонич» (на украинском языке: перевод Игоря Павлюка, изд. «ДIA», Киев, 2014). Живёт в Москве и подмосковном Красногорске.
* * *
Сновидение по Занусси:
Бред волшебника, свет зимы…
С китаянкой в индийской блузе
Над постелью взлетаем мы.
Пробуждение по Занусси:
Сладко в облаке тесных рук,
Наши тени висят на люстре.
На компакте бемольный звук
Тянет музыку Феррабоско,
Тянут гамбы воловий свет.
Эта ангельская повозка
Из почти неизвестных недр
К нам втащила виолу: ангел
Сдвинул крылышки, заиграл:
Эту музыку, точно нанял,
С малым космосом повязал.
Ветер в трубах, как в страшных сказках,
Пахнет голым Непалом чай.
Привидения в белых масках –
Вынут ножички и – прощай!
Это мнится? На белом свете
Зарастает зимою всё:
Серафимы и дети смерти,
В парке «чёртово колесо»,
И смирительная октава…
Январём зарастает всё:
В Польше – небо, в Крыму – агава,
Стихотворное ремесло…
Это мнится в таком раскладе –
Завихрение по Зану…
Половая, белеет кстати,
Жизнь стоящая на кону
Неизбежного… и другого…
Напишу и сумею здесь
В белой простыне спрятать слово,
Чтоб кому и зачем прочесть?
…Наваждение по Занусси,
К точке «G» приведёт вино?..
В дедморозовом захолустье
Слово вытянешь и – темно:
Так темно, перепутать впору
Всё, что запросто написал.
…Ангел взмыл в облака виолу,
Сам бессовестно запропал.
* * *
…Подкармливаю музыку стишками, в мозгах – музей от мамы до любви,
Которая краснела коготками и смешивалась с запахом айвы,
Мешалась с поцелуями до света, и жизнь пила, и пела петухом,
Стихотвореньем офицера Фета нас на заре не мучила… Кругом
Цвели цветы в роскошных опереньях: я вру сейчас, а кто не врал вчера?
Шептала ты о мыслящих растеньях, цвели мозги до самого утра.
…Подкармливаю музыку и снова бросаю взгляд в прошедшие миры:
Я – космонавт постпушкинского слова, я – огонёк постблоковской поры.
…Включаю свет… и снова выключаю, и музыка стоит над головой.
К исходу дня, к бутылочному чаю стекает жизнь рифмованной игрой.
Цветёт апрель и – вспыхивает к маю: мне с китаянкой было хорошо
Царапать ад, притискиваться к раю, шептать на ухо дьяволу: ещё…
…В мозгах – музей вчерашнего… кладовка: фрагменты, сновидения, дары,
Билет в кино, от счастья упаковка и лёгкий свет, и яркие шары…
Балканское
Вдоль набережной призраки и те,
Что быть могли бы призраками места.
Оплот того, кто спасся на кресте, –
За крепостной… Как спелая невеста
Белеет яхта, лодки, катера,
И тянет светом мусорных окраин,
Ворота в гавань музыка прожгла,
Свалившись из трактира местным раем.
И не с кем ежевичного вина
Мне накатить до первых аллегорий:
Смотреть Софоклом до хмельного дна?
Быть кораблём локальных акваторий.
Тут афинянин чтото сочинял –
Убойный трагик! Что сказать об этом?
Садовник пел и мирный грек канал
С кифарою таким же потным летом.
Я мастер фраз, в которых жизнь встаёт,
Но падает, хотя стоять должна бы…
Прибрежный мир захватывает йод,
Как мальчика анапесты и ямбы,
Как музыка, которая – вотвот –
Могла бы стать воздушными стихами.
Всё море, как свинцовый кашалот,
Цветы и мгла, которую руками
Сорвать нельзя, и некому сказать
Спасибо за полночное объятье,
И чтото под словами понимать
В рифмующемся с небом променаде.
Уже случилась эта жизнь во мне,
В которой Серафим и дети смерти –
Перемешались в европейской мгле
И расплатились по библейской смете.
Боснийское: одиночество почтальона
Мы встретимся в Требине или Требине, где ангел почтовый завис
С молитвой боснийской о брошенном сыне, где в зелени всякий карниз
И призрак поэта шатается рядом, кивая на свой монумент.
Мы свидимся за незапамятным садом, где воздух – боснийский акцент,
И выпустим музу в боснийское небо, которое лепится за…
Пока нас ведут на верёвочке Феба и Вышний нам смотрит в глаза…
Протянет к нам руки не мёртвая Лета, а ветки душистой айвы…
Прочти многоточья, как знаки респекта, значение в них улови.
…Кофейня. Контора. Обшарпанный домик и дворик такой же, как все,
Которому нужен заботливый дворник. Фонарик в сплошной бирюзе.
Зачем это вижу? Откуда всё знаю? От Дучича*? От Самого?
На лютне боснийской втихую играю не музыку, не колдовство…
Мы встретимся в Требине или Требине, где ангел почтовый завис
С молитвой боснийской о брошенном сыне, где в сумерках каждый карниз,
Где мы голубиную почту отметим: строенье австрийских веков,
Простой эсэмэской любимым ответим в саду, где орда светлячков.
…Я сам почтальон одиночества, в город смотрящий, равно в естество,
Из дальней страны, чья отметина – холод, где муза приходит в пальто.
Мы встретимся только в метафоре Бога? В платановом летнем кафе?
Под занавес речи иллюзий не много, не больше, чем страсти в строфе.
Северные ворота
Щекастый гномик музыку корпит:
У дудочки бамбуковой везенье…
Какой опять невидимый пиит
Вышёптывает мне стихотворенье?
В четвёртый раз затягивает снег,
С подземным сочинителем не споря, –
Который где? Который – саундтрек
Фантазий холоднеющего моря?
В четвёртый раз заваливает снег,
По буквочке становится счастливо:
Я слышу твой с иголочками смех,
Я вижу свет… Я вру неторопливо…
В четвёртый раз у Северных Ворот
Маяк захвачен действием небесным,
Приговорён буксирный пароход
Бессмертием? – безмолвием воскресным.
В четвёртый раз шарманку крутит снег,
Расплещем жизнь в слабеющее небо,
Я слышу твой с изюминкою смех
У маяка, смотрящего налево.
…Текут слова, за музыкой плывут
Смятением приправленные крыши,
Неместный ангел? Гномиков приют?
Светильник зажигает ктото выше…
Рядом с рекою
Воздушным Синьяком пейзажи везде текут, зеленеют и даже
Смеются, как дети, спускаясь к воде, чьи дали, как будто миражи.
Там парус и порт, и бутылочный рай от кисточек Поля Синьяка,
Да плещется синий, да солнышкоРа, да Сущего сохнет рубаха.
Там тянут улов рыбаки в свитерах, в залатанных джинсах и кедах,
И Господь удачи у них на губах дымится в простых сигаретах.
Зелёным Синьяком пейзажи… Кому послание скинуть об этом?
И впасть, как в вино, в золотистую тьму заштатным до боли поэтом?
И в цвет панагии окрашен закат, разъятый мирами на части,
Под вирусом Африки птицы летят, чтоб крикнуть по птичьему «здрасти».
Монархи миров марсианских спешат в тарелках невидимых нами,
И скользкие аспиды небо когтят, и бьются в престолы хвостами…
…Там Бог семимильный листает словарь: висят на верёвочке души
И рыцарь поёт про Священный Грааль, по небу идя, как по суше…
* * *
…Молчит июль, но – раскрывает рот
Делирий ночи: чудищем неясным
Промеж ушию рог имать* встаёт
Над почерневшим и холмообразным
Болотным местом. Лето северян –
Зверей, людей и далее по списку…
Течёт с востока пепельный туман,
Приписанный к пожизненному сыску
Наркушник с трубкой вылупился и…
Не понимая музу подсознанья,
Кому сказать вполголоса – «свои»?
Как будто в ожидании свиданья.
Стучится кто? – Костлявая с косой?
Скелет из шкафа вывалился бодро:
Костями машет, как дурак метлой;
Цирк Ирода? Скорее цирк урода,
Селены цирк желтеющей окрест…
Который час? Четыре или больше?
…Бормочет призрак старый анапест
И птичий дольник понимаешь тоньше…
И видится: в болотистых местах
Деревья переходят вброд поляну
В пудовых старомодных сапогах,
Как буйволы горячую саванну…
И робко входит мокрая заря,
И лепится на скотч руками Бога.
Разводит нюни Нюкта… Сектора
Нечистых сил скрываются…Сорока
Вчерашнее приносит на хвосте:
Кто на болота отправляет вести?
Стреляйте, Холмс, мы будем на щите!
Эй, Бэрримор, – накройте стол в поместье.
Курящая опий
…И Геката течёт, как течёт за стеною река,
И стоит старый Бог, как на рынке чудес, одинокий.
И курящая опий, поймавшая дурь четверга,
Обивает опять Туркестана чужие пороги,
Либо – Индии, что выползает удавом в мозгах,
И слоновый божок открывает дворцы Ришикеша,
И молитву несёт в «океане сансары» монах…
Поощряет дымки постаревший на трубку Ганеша.
Это Киплингсагиб? Это – Азия. Будда и бред…
Раскурившая жизнь видит, как на подушке драконы
Оживают, и вот – погибает от первого смерд,
И летает огонь, и химеры заходят в притоны,
И печальный дракон превращается в Красного, и
Принимает его раскурившая опий, как славу…
Я зачем говорю? Я в какие вливаюсь круги? –
Сколько рупий в аду за бомбейскую платят кенафу?
Сколько жёлтых богов окружает курящую, чтоб
Караваны в окне намозолили тропы созвездий,
И стебётся луна (по окраске багровый пироп),
Понимая сюжет, точно танец нешуточной мести.
И курящая смерть говорит о счастливом, и свет
Приглушается и – скачет всадник на лошадисмерти,
И нежнейшая мгла наступает на жёлтый сюжет,
И темнеет в мозгах, и рыдают от хохота черти.
* * *
Ступает Никта. Некто держит мир.
Озёрный парк в полночное отплыл…
…Бредут шуты и сны Иеронима:
Знакомый в красном, в синем интроверт,
На колесе из пекла катит смерд,
Присел закат на крыше анонима.
Сказания библейские в кустах
Тёмнозелёных, тянет когти Страх,
В пахучей мгле забудешь имя девы
С которой жил на крепких берегах,
Ловил снега, кутил на облаках,
Как сын Адама, попадался в дебри:
То – Змий меня, то – местный василиск
Читать учили бестиарий. Диск,
Желтеющий вверху, до йоты в теме.
Великий бес над нами молча ржёт,
Листает бред да кушает компот
Из сухофруктов: старый мерин в теле!
Ступает Никта. Некто держит мир.
Художник свет лютнисту потушил,
Пророчества в подушку сунул детям.
Что бросит нам? Что высмотреть пора? –
Алхимия морочит до утра…
По курсу мифологий и приметам –
Кому – лафа, кому – нескучный ад,
Жужжащий мухой и встающий над…
…Как по приказу души танцевали,
Впуская то, что днём бы никогда…
Кричат зверьём в потёмках поезда,
И мы зверей, как музыку, прощали.
Островное: 2001
Большие тыквы, маленькие листья,
Прибился остров к осени такой,
И пишутся соломенные письма,
И тянется закатной желтизной
Холстина высей, растекаясь кругом,
Дырявый лес прихватывает за…
Два ангела скользят за виадуком,
Змеистый поезд выпучил глаза.
Под башмаками оживает тропка,
(Я местный сочинитель и ещё…)
Пойду налево – золотится сопка,
Пойду направо – тоже хорошо,
Ведь рядом фиолетовое море
И ороки угодья сторожат…
…Корсаковский маяк в большом дозоре,
В безумье мира чаечки кричат.
Мякинино: белый мост
Евгений Баратынский
Мой голос так себе, мой дар убог: навряд ли это может называться
Талантом. Сочинил немного строк, которые комунибудь приснятся
По случаю? По музыке души? Я ставлю вопросительные знаки,
Как в космосе плыву себе в тиши… Живу себе. Рисую на бумаге
Кириллицу, которую давно нам выдумали умные мужчины:
Смотрю в окно, равно гляжу кино, там белый мост, там огненные джинны
Рекламы, охмурительный яхтклуб, Москварека и ширится, и длится,
Текучий мир в любом раскладе люб, там море пароходу «Крокус» снится…
Мой голос так… Две рифмочки, глагол, конечно, прилагательных немного,
Как Рейн учил! Борисович вколол наркотики от греческого бога.
Но чтото, как сновидец, знаю я… Смеркается. Туманится. Я вижу
То сновиденье богамуравья, то парадиза призрачную крышу,
То некого приятеля, ему мой голос так себе сгодится крайне,
Я это понимаю по всему: в Мякинино, в Дамаске, в Самарканде…